– Это все усложняет. Мисс Дюваль все еще отказывается рассказать подробности?
– Да. Она настаивает на том, что сначала должна повидать Денсона. Я не могу винить ее. Бедняжка, она этой ночью прошла через ад. Она измождена. А я все еще не телефонировал Роллинсу, – Холл повернулся к столу с аппаратом, но Кэролл остановил его.
– Нет. Не сейчас. Пусть поработает. Может он найдет что-то, что поможет доказать, кто именно застрелил Гамильтона на самом деле.
– Да-а. Возможно, он сможет. Я почти боюсь того, что он сможет.
Кэролл резко взглянул на комиссара.
– Так, значит, вы думаете, что это была девушка? – спросил он.
– Я ничего не думаю, – вспыхнул Холл. – Как бы то ни было, я дам Роллинсу продолжить.
Несколько минут они, молча, сидели. Холл пыхтел сигарой, а Кэролл созерцал светящийся кончик турецкой сигареты. Затем раздался настойчивый стук в дверь.
– Войдите!
В ответ на указание Холла в кабинет вошел юный полисмен.
– Молодой человек хочет немедленно видеть вас, мистер Холл, он говорит, что вы его знаете. Его зовут Харрельсон, Винсент Харрельсон.
Холл почувствовал взгляд Кэролла и ответил на невысказанный вопрос:
– Да, это Винсент Харрельсон, художник. Я думаю, (заметьте, я думаю, а не знаю), но думаю, что он – тайно помолвлен с Юнис.
– О-о-о! Давайте посмотрим, что он хочет.
И снова человек, которого они увидели, не вписывался в картину. Он был артистичен, но вовсе не похож на художников, которых описывают в книгах. Он был более шести футов роста и широкоплеч. Его большие карие глаза словно светились. В его манерах проявлялось подавленное возбуждение. Он направился прямиком к Холлу.
– Мне сказали, что шеф полиции не в городе, а вы – здесь, – быстро протараторил он, словно выстреливая словами. – Вы знаете, кто я, а я знаю кое-что об обстоятельствах в семье…
– Да, я понимаю.
– Я пришел, чтобы сдаться, сэр. Около часа назад я подрался с мистером Гамильтоном, и я убил его!
В последовавшей вслед за признанием тишине было слышно бормотание полицейского:
– Ну и ну! В этом убийстве все признаются и признаются! Один за одним! – Затем кто-то шикнул на говорившего, и снова наступила тишина.
Клемент Холл был слишком изумлен, чтобы сразу же ответить. Его челюсть отвисла, а фигура обессилено поникла. Молодой человек удивленно посмотрел на него, а затем перевел взгляд на Дэвида Кэролла, задумчиво наблюдавшего за ним. Это рассердило юного художника. Сперва он недовольно заерзал, а потом неистово вспыхнул:
