Разумеется, существовал блокирующий софт, настройки отображения и алгоритмы индивидуальной подборки контента, но их никто и никогда не воспринимал всерьёз. Во-первых, они не работали на сто процентов — рекламное лобби не допустило бы на рынок продукт, способный поставить под угрозу их благополучие, а во-вторых, без умения анализировать и критически смотреть на информацию, они всё равно были бесполезны. Манипуляции мнением стали куда тоньше и интереснее, чем во времена моей молодости, и встречались практически везде. Тот, кто не мог их распознать, терял ресурсы, здравый смысл и в конце концов проигрывал в эволюционной гонке.
«Юнгер, Юнгер, Юнгер», — думал я, пытаясь побороть навязанное и уже успевшее укорениться мнение, что он действительно классный малый. Безукоризненное прошлое, отличное образование, широкая улыбка, крепкое рукопожатие, правильные слова, прогрессивные идеи, борьба за справедливость. Последняя не была успешной — вовсе нет. Если б он победил хоть раз, то лишился бы всех избирателей, которые почуяли бы неладное: потому что победить корпорации в их городе просто невозможно.
Сверившись со списком встреч Юнгера с избирателями, я связался с Эрвином:
— Вызови такси и захвати мне пива в магазине под домом. Прокатимся в пару мест.
— Э-э, да, конечно. Сейчас вызову, — ответил Эрвин. — А пиво я, кстати, уже купил. Прямо как чувствовал, хе-хе… Открой мне, а то я с пакетами.
— Круто, — обрадовался я, подошёл к двери и отпер замок. — А что ты ещё взягха-а-а…
Видимо, чутьё на опасность начало притупляться с возрастом — и пистолетный ствол у меня во рту был тому самым убедительным доказательством.
— Ни звука!
Один квадратный громила, похожий на шкаф в чёрном костюме, дал мне по роже и лёгким движением выдернул на лестницу, а два других помогли заломать руки и согнуть меня чуть ли не до пола. Старые кости трещали и протестовали, но я молчал, стиснув зубы: пистолет по-прежнему был рядом.
На запястьях со щелчком сомкнулись холодные металлические браслеты, мои карманы шустро охлопали, огромная ручища провела по паху и ягодицам.
— Ай! — дёрнулся я и тут же схлопотал новую затрещину, от которой потемнело в глазах.
— Чисто, — отрапортовал громила, и меня, оторвав от пола, понесли вниз по пожарной лестнице. Эрвин тихонько заскулил:
— Может я пойду, парни, а? Не надо! Я же всё сделал! Можно? — но глухой звук положил конец его словоизлияниям, а шелест и тихий «шмяк» указали на то, что приятель отключился. Прекрасно, просто прекрасно.
