— Эй! — нахмурился я.
— И знаешь, что мне нравится больше всего? — Эрвин приблизился к искажённому от боли лицу босса. — Мы могли не стрелять в него во второй раз. Серьёзно. Просто у моего друга не всё в порядке с головой, и убийство Юнгера было для него, своего рода, компенсацией. Способом почувствовать себя хоть немного лучше. У вас были люди, организация, планы, за вами стояла могущественная корпорация… И всё это время вы зависели от нищего старого пердуна, у которого не все дома. Понимаешь?.. Всё погибло из-за желания его левой пятки. У него не было никаких мотивов убивать Юнгера — ни личных, ни шкурных. Даже политика не замешана. Мы же не какие-нибудь чокнутые активисты. Ты понимаешь, а? — напарник жутко усмехнулся. — Понимаешь, насколько ничтожна причина, по которой ты лишился всего? Насколько тонка ниточка, на которой висело ваше благополучие?.. Вижу, что понимаешь, — по холёной роже стекали капли пота. — А ведь такая ниточка есть у всего. И я очень рад, — скаут крепко прижал ладонь завопившего от боли босса к своим губам и громко чмокнул, — что в последние секунды своей жизни ты увидел всю хаотичную бессмысленность этого мира. Заглянул в глаза бездне и осознал, что она всё это время наблюдала за тобой. Такое не каждому дано.
Окровавленная ладонь, превращённая в чёрное месиво из стекла и плоти, бессильно упала на пол, и старик подтянул её к себе, баюкая, словно маленького ребёнка.
— Маки, пушку!
Я засуетился, вытащил из-за пояса револьвер и протянул Эрвину.
Он прицелился в босса, сделав поправку на кривизну ствола, и засмеялся:
— Представляешь, тебя убьют из вот этого куска говна! Смешная будет история!
Ручная гаубица покойного Нгуту сочно гавкнула. Половица разлетелась в щепки. Босс дёрнулся и прорычал какое-то ругательство.
А скаут продолжил хохотать.
— Даже не с первого раза! Маки, ну что за отстойный у тебя ствол!..
Я отвёл взгляд от безумных глаз предводителя «костюмов» — на сегодня это было уже чересчур.
Хлопок, пара брызг на правом предплечье, тошнотворный «шмяк».
— Пошли, Маки, — напарник сунул мне в руки дымящийся револьвер. — Мы закончили здесь.
Обратный путь прошёл в полной тишине. Я не стал спускаться по заваленной телами лестнице, этого ещё не хватало, лучше просто спрыгнуть в дыру от «стенобоя».
Пересёк пустой танцпол, где в полной тишине продолжали мигать, сверкать и сиять разноцветные лучи, вышел на улицу, вдохнул плотный от жары и запаха карри воздух и залез обратно в машину.
