Пора мне уже стерилизовать его.
Я возвращаюсь в дом и, запирая дверь, слышу слабое мяуканье. Оно доносится сверху.
Так, значит, все это время кот был в доме! Может, беднягу случайно заперли где-то? Я поднимаюсь на второй этаж и открываю двери в нежилые спальни. Ганнибала нет.
Я снова слышу мяуканье, и звук идет все еще сверху. Из башенки.
Открываю дверь на лестницу, щелкаю выключателем на стене. Я прошла половину ступеней, и вдруг раздается «хлоп!» – и единственная лампочка гаснет, оставляя меня в кромешной тьме. Не надо было пить четвертый бокал вина – теперь, поднимаясь, приходится крепко держаться за перила. Ощущение такое, будто тьма жидкая, а я силюсь пробиться вверх сквозь воду и в итоге вынырнуть. Когда я в конце концов добираюсь до башенки, мне приходится ощупывать стену в поисках выключателя. Свет загорается.
– Вот ты где, противный мальчишка!
Ганнибал с надменным видом сидит посреди завалов плотницкого оборудования; перед ним дохлая мышь – свежая добыча.
– Ну пойдем, если хочешь поужинать.
Судя по виду, ему совсем неинтересно спускаться по лестнице вслед за мной; в сущности, он на меня и не смотрит – его взгляд направлен на окно, что выходит на вдовью дорожку. Ах вот как, он не голоден? Неужели он и правда ест пойманных мышей? Я вздрагиваю от мысли, что кот, наевшись грызунами до отвала, устраивается спать в моей постели.
– Пойдем же, – уговариваю я. – Я дам тебе тунца.
Скользнув по мне взглядом, он снова смотрит на окно.
– Хватит. Пора спускаться.
Я наклоняюсь, чтобы поднять кота, и прихожу в ужас, когда он свирепо шипит в ответ и выпускает когти. Я отскакиваю, ощущая жгучую боль в предплечье. Ганнибал был совсем маленьким котенком, когда я взяла его, и с тех пор ни разу не позволил себе напасть на меня. Он что, думает, я хочу украсть у него добычу? Однако кот смотрит вовсе не на меня – его взгляд сосредоточен на чем-то невидимом.
Когти Ганнибала оставили на моей руке параллельные царапины; на коже выступила кровь.
– Всё. Ты сегодня без ужина.
Нажав на выключатель, я собралась было ощупью пробраться вниз по лестнице, но тут до меня донесся дикий рык мейн-куна. От этого звука у меня волосы на голове зашевелились.
Во тьме мистически мерцают кошачьи глаза.
Но заметно и еще кое-что: у окна сгущается и обретает форму некая тень. Я не в силах двинуться с места, не в силах произнести ни звука; ужас сковал меня, а тень медленно теряет прозрачность и превращается в силуэт – я уже не вижу окна позади нее. Аромат океана разливается вокруг – он такой сильный, как если бы меня только что окатило морской волной.
