Я вскакиваю на кровати и включаю лампу. С бешено колотящимся сердцем испуганно осматриваю комнату – неужели кто-то сюда прокрался? Но вижу только Ганнибала, который наблюдает за мной, сидя в углу.
Впопыхах поднимаюсь и, спотыкаясь, бросаюсь к двери, чтобы проверить, заперта ли она. Дверь по-прежнему на щеколде. Я направляюсь к шкафу, дергаю дверцу и начинаю копаться в висящих там вещах. Никто внутри не прячется, однако в дальнем углу шкафа мне на глаза попадается какой-то комок. Я разворачиваю его – розовый шелковый шарфик, не мой. Откуда он взялся?
Осталось лишь одно место, которое нужно проверить в этой комнате. Поборов детский кошмар, связанный с чудовищами под кроватью, я встаю на колени и заглядываю под пружинный матрас. Разумеется, там никого нет. Под кроватью лежит только шлепанец. Его, как и шелковый шарф, наверное, оставила женщина, что жила здесь до меня.
Я озадаченно сажусь на кровать, пытаясь понять, что со мной произошло. Конечно, это был всего-навсего сон, но такой реальный, что меня до сих пор трясет.
Чувствую, как бьется сердце и учащенно вздымается грудь под ночной сорочкой. И почти ощущаю его прикосновения. Сосок до сих пор покалывает от воспоминания о ласке. О его словах. О его запахе. Я опускаю взгляд на шарф, обнаруженный в шкафу. Вдруг замечаю французскую бирку: «Эрме». Шарлотта забыла здесь такой дорогой аксессуар? На ее месте я бы точно первым делом положила его в чемодан. Видимо, она сильно торопилась во время сборов, раз оставила любимую поваренную книгу и эту шикарную вещь. Я снова вспоминаю о том, что сейчас произошло. Ладонь на моей груди, силуэт, растаявший во тьме. И голос. Мужской голос.
«Неужели и ты слышала его, Шарлотта?»
В мой дом все-таки проникли двое мужчин. Не выдуманные, а настоящие – Нед Хаскелл и Билли Конвей. Я слышу, как они забивают гвозди и пилят на крыше, заменяя прогнившие доски вдовьей дорожки. Они стучат наверху, а я внизу, в кухне. Взбиваю сливочное масло с сахаром, мелко режу лесные орехи и замешиваю тесто. Я забыла свой кухонный комбайн в Бостоне, а потому приходится готовить по старинке, голыми руками, при помощи собственных мышц. Физический труд успокаивает, и пусть завтра руки будут болеть. Сегодня я пробую рецепт карамельного кекса, который обнаружила в воспоминаниях капитанской жены, написанных в 1880 году; очень приятно работать в этой просторной кухне, рассчитанной на большой штат прислуги. Судя по величине комнат, капитан Броуди был богатым человеком и наверняка оплачивал повариху, экономку и нескольких служанок. В его время здесь наверняка стояла дровяная плита, а вместо холодильника – оцинкованный шкаф, охлаждавшийся при помощи льда, запасы которого регулярно пополнял местный ледовоз. Мой карамельный кекс печется, заполняя кухню ароматом корицы, а я воображаю, как трудятся в этом помещении кухарки: они шинкуют овощи, ощипывают кур. А в столовой накрывают на стол, расставляя китайский фарфор и свечи. Капитаны обычно привозили сувениры со всего света, и мне стало любопытно: а где же теперь сокровища капитана Броуди? Перешли по наследству потомкам, затеряны в каких-нибудь антикварных лавках или выброшены на свалку? На этой неделе я отправлюсь в историческое общество и узнаю: может, что-то из вещей Броуди хранится в местной коллекции? Мой редактор Саймон заинтересовался описанием дома и в электронном письме, полученном сегодня утром, попросил меня разыскать побольше информации о капитане Джеремии Броуди. «Расскажи, каким человеком он был. Рослым или коренастым? Красавцем или уродом? Как он погиб?»
