* * *
После выписки из больницы Игорь привез брата домой. Позади остались изнурительные допросы следователя, дотошного и подозрительного, бесконечное лечение, от которого Павлу становилось тоскливо, а в голове билась одна мысль: сбежать!
Павел ходил по квартире, прикасался к знакомым вещам, каждая мелочь откликалась, словно давняя знакомая.
Братья сели на кухне, Игорь достал из холодильника початую бутылку водки, рюмки и поставил на стол. Разлил ювелирно до самого края.
– Не повредит, – прогудел он. – Так и не вспомнил ничего?
Павел улыбнулся и выпил.
– Странное чувство, будто давно в рот не брал. Почти забытый вкус.
– Ладно, братишка, выпей еще. Может, вспомнишь что-нибудь, – улыбнулся Игорь. – Я до сих пор не понял, как можно испариться из вагона электрички? Кругом народа много, рядом два друга. Пусть остальным глубоко плевать на тебя, и никто не обратил внимания, что не стало человека, который сидел всего минуту назад. Но как могли проморгать твои друзья?!
– А у них спрашивал?
– Только у Аркашки, – Игорь выпил водки, поморщился и отодвинул бутылку в сторону. – Он говорит, что ты и тот странный попутчик встали и стали пробираться сквозь толпу к выходу. Будто бы глаза у тебя были странные, он испугался и бросился за тобой. Говорит, людей было много, он в толпе потерял тебя.
– А Никита? – спросил Павел и отчего-то разозлился. – Он что говорил?
– Ничего, – мрачно ответил брат. – Он словно сквозь землю провалился вслед за тобой. Его тоже не нашли.
– Аркадий говорил, что он пропал на следующий день, – с сомнением покачал головой Павел.
Усмешка на лице Игоря рассказала многое. Он научился прекрасно понимать брата без слов.
– Врет он всё. Я уверен, что что-то скрывает. После вашего исчезновения Аркашка целый месяц из дома носа не казал. Словно боялся чего-то. Больным прикидывался, только я однажды вошел к нему без приглашения.
Павел улыбнулся и кивнул. Уж как входит разозленный брат, Соболев знает отлично.
Павел помнил крохотную пристройку в доме Аркадия, там двоим просто не разминуться. А когда входил Игорь, он занимал собой все пространство.
Представил, как мать Аркадия, рыжая молодящаяся толстушка, не пускала его. Он наверняка отодвинул ее в сторону и протиснулся мимо.
Когда брат сердился, он становился похож на разбуженного посреди зимы медведя. И что почувствовал Игорь, потеряв единственного близкого человека, Павел представлял. И точно знал, что остановить разъяренного брата не смог бы и танк.
