Раны затягивались легко, превращаясь в тонкие шрамы. Каждый день заходил князь Дорин и заботливо расспрашивал про свой амулет. За это время на теле Павла два раза появлялись новые порезы, – это князь упражнялся на мечах. Соболев понимал, что беспечность Дорина обернется большой проблемой для его амулета. Но сейчас это мало тревожило самого Павла. Он воспринимал все со спокойствием сфинкса.
Несколько раз зашел колдун, всякий раз он стоял над постелью больного и молчал, сверля его пронзительным взглядом. Лишь однажды уже у дверей он обернулся и спросил:
– Скажи-ка, волчонок, тебе снятся сны?
Если Павел и был удивлен, то скорее тем, как его назвал колдун.
– Нет.
Вернон кивнул и скрылся за дверью.
– Эй, Берт, почему он назвал меня волчонком?
Позвякивание пестика в ступке стихло, и лекарь потянулся, сладко зевнул и только после этого ответил:
– Странные все же люди. Имена, данные от рождения, легко забываются, а придуманные прозвища остаются надолго. Тебя так прозвали.
– А почему не волком? – усмехнулся Павел.
– Эк махнул. Не дорос. Будет с тебя и волчонка.
И снова взялся за ступку.
Так тянулись дни, недели. Соболев вскоре окреп настолько, что смог вставать и ходить по комнате. Видя успехи своего подопечного, Берт стал приходить реже. Он быстро осматривал раны и убегал по своим делам.
Пока живой амулет выздоравливал, приехала невеста князя, но Павел так и не увидел ее. Берт говорил, что девушка не слишком красива, зато отец дал за ней большое приданое. Ходили слухи, что казна княжеская богата лишь пустыми сундуками. Хоть аукай в каждом, ни монетки не отыщешь. Но лекарь каждый раз оговаривался, что платит Дорин исправно и честно, воины довольны и преданны. Но последний раб на конюшне знает, что в день выплаты князю лучше не попадаться на глаза, больно сердит и не сдержан бывает.
Да и свадьба была на редкость пышная, князь не поскупился на угощения и вина. Правда, сам Павел свадьбы не видел, обо всем ему рассказал лекарь.
* * *
Комната, которую выделили для Павла, была рядом с комнатой князя. Узнал Павел об этом однажды ранним утром, когда к нему вошел Логан с охапкой одежды и бросил все это на пол.
– Вставай скорее, – сказал он, расталкивая Соболева. – Господин давно встал, а он не любит лентяев.
– И что? – сонно пробурчал Павел.
– А то, что он может войти к тебе. И если застанет в постели, отправит на конюшню, а там знаешь какие мастера. Выдерут вожжами так, что любо-дорого.
– Я думал, что князь не уходит рано от молодой жены.
