Принцесса кивнула:
– Фрау Мерридин выглядит скорой на расправу. При одном ее появлении у меня коленки дрожат.
– А как зыркнет! – многозначительно сказала Тиамет.
Снова смех, и теперь уже смеялись втроем. Эван снова поразилась переменам в общении сокурсниц. Теперь они соглашаются друг с другом во всем! Хотя чего уж там – мать-настоятельница производила впечатление весьма грозной дамы.
– Ты давай, – принцесса поставила свой поднос рядом с другим, – ешь, и побыстрее. Про обед и фрау Мерридин мы не шутили. Она лично снабдила нас снедью и сказала, что если ты не поешь, то отвечать мы будем своими хорошенькими головами. Разумеется, она преувеличивала.
– Но будто бы не сильно, – сказала Тиамет и сложила руки на груди. – Как вспомню ее взгляд на вопрос, долго ли нам тут еще сидеть!..
Девица с пепельными волосами обвела взором больничную палату и скривилась, будто кинула в рот что-то донельзя горькое или премерзкое.
– Что же она ответила? – спросила Эван.
– Баш на баш, – произнесла Тиамет. – С тебя обед, с меня ответ.
На первом подносе была глиняная тарелка с еще горячим куриным бульоном и ломтем ржаного хлеба с мелко нарезанным зеленым луком. На втором – гречневая каша с кусочками настоящего мяса! Подобную вкуснятину в замке отца подавали только по праздникам. Обычно каша была заправлена просто маслом и в лучшем случае салом. Еще имелась деревянная чашка с чаем.
Поначалу Эван заявила, что нипочем не одолеет столько зараз, потому как есть совсем не хотелось. Но с каждой ложкой аппетит лишь увеличивался, да так, что было неловко перед Илвет и Тиамет. Подумают еще: что за обжора эта баронская дочка!
Однако принцесса передала слова целительницы фрау Нарны, что охота до еды у Эван должна быть звериной.
– А вы? – по-прежнему смущаясь, спросила ди Рокк, перед тем как приступить к тарелке с кашей. Она стеснялась и собственного враз явившегося голода, и подумалось, может, подруги тоже не прочь перекусить, а она лопает в одно горло.
– Мы – нет, – ответила Тиамет, хлопнув себя по животу, как-то слишком по-мужицки, отчего Илвет даже неодобрительно вскинула бровь, – отобедали уже. А в первый день тоже трескали будь здоров!
Эван пожала плечами и, все же стыдясь, опустила взор да взялась за кашу.
– Поела? – Кажется, принцессе самой не терпелось услышать, что ответила мать-настоятельница. Хотя она-то слышала все, но уж больно истомилась за два дня от безделья в больничной палате. Пусть уже Тиамет скажет! Это словно приближает завтрашний день.
