Нежный язычок обрабатывал меня со всех сторон неумело, но старательно, тщательно собирая все, что пролилось мимо или чем было испачкано в процессе. Опустошенные яйца блаженно ныли, хуй постепенно опадал, все же подергиваясь, когда влажный язык касался его. Так долго не удавалось кончить, что в голове до сих пор звенело от оргазма. Сука, это было охуительно настолько, что аж больно.
Но теперь мозг прояснялся и очищался от ударившей в него спермы и мутного алкоголя, и я постепенно понимал, что под моей рукой на коленях возится облизывая мою мошонку… Лиза.
Моя почти племянница.
Падчерица моего брата.
Я отдолбил ее горло. Выебал в рот. Оттрахал эти маленькие опухшие губы своим хуем и в процессе у меня, блядь, ничего не екнуло!
Это ж надо так ужраться… и так взбеситься. И настолько…
Ладно, похуй.
— Встань.
Она замерла и медленно подняла на меня глаза. Только полное отсутствие совести, которую, по словам Виталика, я в детстве на жвачку поменял, позволило мне встреть ее взгляд.
Так же медленно она оперлась на пол, а потом попыталась повиснуть на моих джинсах. Я сделал шаг назад.
— Быстро! — рявкнул и сам скривился от звона в голове.
Стремительное протрезвление не пошло на пользу.
Она завозилась на полу и кое-как приподнялась на подгибающихся ногах. Волосы были растрепаны, губы потрескались и на подбородке остались следы спермы, которые она не заметила. Не говоря уж о заплаканной мордочке от рефлексов при глубоком горле. Я быстро упаковал своего друга-предателя обратно в штаны, чтобы не дергался на эту картину так показательно. Сейчас она меня не бесила, сейчас возбуждала.
Но все изменилось очень быстро.
— Дядя… Андрей? — просипела Лиза. — Вы меня…?
— Пошла вон отсюда! — Гаркнул я, пока она не закончила свою фразу.
Да, блядь, изнасиловал! Восемнадцатилетнюю мелкую дрянь! Хуже того — мне понравилось.
И в этот момент от самого себя было мерзко, но каяться я не собирался. Все. Просто все.
Забыли.
Придумаю что-нибудь, чтобы не вестись на нее. Прикую, сука, к батарее, чтобы не шлялась не вовремя!
Воображение подкинуло картинку прикованной к батарее голой Лизы в кружевных трусиках и туфлях на шпильке. С раскинутыми руками, так что ее грудь бойко целится в меня розовыми сосками и с раздвинутыми ногами, между которых, под кружевом, угадываются ее пухлые половые губки…
