Пиздец!
Всего лишь утренний стояк. И трусы я на ночь не надеваю.
А про то, что у меня в доме теперь будет жить мелкая сучка, про которую даже мямля-Виталя выражался на наших с ним встречах исключительно матом, я забыл начисто.
— На хер пошла! В комнату! — Рыкнул я.
Ее сдуло мгновенно.
Сделал шаг в сторону и взвыл — вляпался прямо в расплескавшийся по полу чай.
Опустил на стойку руки, оперся на них лбом и закрыл глаза.
Мой ад только начинался.
— Значит так.
Я вошел к ней без стука, благо гостевые спальни не запирались. Успел натянуть спортивные штаны и даже почистить зубы. Выпил таблетку растворимого аспирина и сделал маленькую разминку. Все в надежде, что меня отпустит.
Легче не стало. Над головой висели дамокловым мечом обещания, данные умирающему брату. Пришлось явиться к нахалке и начать с правил:
— В этом доме действуют свои правила и ты им будешь подчиняться. Первое — домашний арест. Пока я не пойму, что ты из себя представляешь, из дома тебе выходить запрещено.
Сучка высунула нос из-под одеяла, куда нырнула, когда я вошел и раскрыла пасть:
— Это незаконно!
Улыбнулся яростно:
— Уже говорил. Подай на меня в суд.
Затихла.
— У меня даже паспорта нету…
— Вот! — я поднял палец. — У тебя вообще ничего нет. Зато у меня есть справка от врачей о твоем психическом состоянии. Так что молчи и слушай.
Что-то пробормотала, но спряталась обратно и притихла.
— Второе. Комендантский час. Пока ты под арестом он означает, что в девять вечера ты в своей комнате и выходишь не раньше десяти утра. Можно в туалет. Все. Потом, когда начнешь выходить, это правило будет расширено. Ты обязана быть с девяти вечера и до десяти утра в доме.
— А поесть? — Из-под одеяла показался один глаз с размазанной тушью. Надеюсь, в душ она все-таки сходила.
— Третье. Еда. Мне привозят готовую еду на день каждое утро. Ты можешь посмотреть, выбрать меню и заказать. Тебе тоже будут привозить. Но это единственное, что ты сможешь есть, пока я не разрешу тебе выходить, поэтому подумай хорошенько и не выебывайся с диетами. Мою еду есть нельзя.
— А то что? — Она резко села в постели.
Пришла моя очередь охреневать.
Это вообще законно: надевать на половозрелых мокрощелок маечки из такой тонкой ткани, что сквозь нее видно не только стоящие соски на девичьей груди, но и темные ареолы? Они когда продают такие пижамы, паспорт не спрашивают, что ли?
И видно, что кроме этой майки на ней больше ничего нет. Ну, трусы, наверное, есть, но бедро выглядывает голое.
