В полусонном состоянии иду во входной двери и, открыв её, сталкиваюсь лицом к лицу с солдатом из моего учебного взвода. Искреннее удивление в глазах солдата сменяется откровенным ужасом. Взглянув в его глаза, я увидел бездну, в которой, где-то глубоко-глубоко, наверное, на уровне пяток, проглядывает его Душа. Ситуация проясняется еще больше. Сегодня мой взвод стоит в наряде по столовой, и мои сержанты, скорее всего, отправили за водкой самого молодого и самого бестолкового солдата. Будь солдат посообразительней, он бы мог быстро что-нибудь придумать, вплоть до того, что меня вызывают на службу, а он не самовольщик, а посыльный. Но скованный ужасом мозг не давал ему никаких советов, как выпутываться из безнадёжной ситуации.
На мой вопрос; «Чего надо?» солдат только беззвучно открывает рот и ждёт расправы. Непонятно было только, какую расправу он боится больше, ту, что последует сейчас, или ту, которая ожидает его по возвращению в столовую с пустыми руками. Решение приходит сразу:
– Иди в столовую, скажи замкомвзводу, что я сейчас приду.
Солдат молча исчезает в ночи.
– Пойдешь на работу? полуутвердительно спрашивает жена. Зная, как я отношусь к дисциплине во взводе, она не сомневается в моём утвердительном ответе.
– Нет, завтра разберусь.
Не отвечая на ее немой вопрос, укладываюсь спать.
Сквозь сон успеваю подумать, что сержанты взвода, зная меня, всерьёз будут ждать меня всю ночь, и не тронут солдата.
– Товарищ старший лейтенант, представляете, ночью рядовой NN ходил в самоволку!
На лице сержанта написано такое искреннее удивление и возмущение, что захотелось прижать его к сердцу и успокаивающе погладить по голове.
– Кто посылал?
– Да он сам… Жестом обрываю поток неубедительного красноречия.
– Ты нашел, кого посылать, он же даже соврать не может. И не дай бог, его кто– нибудь обидит. Тогда вернёмся к этому разговору снова. Ты меня понял?
В глазах сержанта мелькает облегчение. Разговор на «ты» говорит о том, что беседа имеет неофициальный характер, и что грозы сегодня не будет.
– Всё понял, товарищ старший лейтенант!
Сержант радостно козыряет и убегает в столовую к своим подчинённым.
При докладе командиру батальона понимаю, что о произошедшем никто из посторонних не знает. Это хорошо, со своими я сам разберусь, а сообщать «наверх» о происшествии и вешать сам на себя взыскание, я не собираюсь.
Всё хорошо. Я наслаждаюсь осознанием своей доброты и снисходительности. Портит настроение только привкус во рту. Противный привкус портвейна с хлебом.
