Солнце поднималось к своему пику. Становилось всё жарче. В своих раздумьях я не заметила, как дошла до полянки, на которой когда-то меня учили стрелять. Именно здесь, я впервые взяла в руки лук. Мне тогда было лет восемь, но я смогла показать не абы какие задатки стрелка.
Вспоминая, давние уроки, я слушала лес. Амазонская деревенька уже была очень далеко за спиной. Примерно в двадцати шагах, за высокими кустами шумела речушка. Дальше от неё — небольшая гора с вполне уютной пещерой, где мне не раз доводилось ночевать. Лёгкое колыхание листвы, шум воды, и вот оно: хруст сухих веток под копытцами увесистого дикого кабанчика.
Мишень оказалась на прицеле…
Свист стрелы…
Предсмертный хрип несчастного животного…
Противно было тащить на плече мешок, от которого пахло смертью. К тому же кровь, капающая с днища, заляпала штаны. Солнце безжалостно палило. Из тени деревьев выходить не хотелось.
В деревеньке тем временем шли показательные учения. Для гостей. Якобы совершенно ненавязчиво амазонки надели свои лучшие доспехи, похватали боевые палицы и давай на тренировочном поле мутузить друг друга под восторженные выкрикивания мужичья, собравшегося на это посмотреть.
Я бросила мешок к ногам нашей кухарки Арсины, которая уминала яблоко за яблоком, посмеиваясь над сражением Зиновьи с Дариной. Девушки так вошли во вкус, что тренировка походила на смертный бой.
— Что это они так разошлись? — я пыталась понять, как можно махаться в такую жару.
— Зинка припоминает Дашке вчерашнее. Та помчалась на любование с одним из этих вояк, и прихватила Зинкины новёхонькие сапоги из выделанной кожи. Она их в последнюю поездку покупала, в городе. Кучу денег отдала. — Смаковала сплетню Арсиния.
Поединок кончился бы отрубленными ногами, но наставница остановила склочниц. Следующей вышла Настасья. Белокурая, высокая и голубоглазая, она входила в особую категорию амазонок. Умение выуживать информацию из любого, безупречное владение искусством обольщения — всё это делало её лучшей из лучших. А как она дралась на мечах!.. Она превосходила нас во всём, за что её многие не любили. У меня к ней была совершенно другая неприязнь. В детстве, она со своими прилипалами, Войкой и Зиновьей, очень грубо подшучивала над более слабыми — над нами с Файкой. Воспользовавшись доверчивостью двух маленьких семилетних девчушек, будущие шпионки затащили нас в лес, в глубокую дурно пахнущую трясину. Мало того, боевые подруги принесли из деревни навоз и сверху присыпали, посмеиваясь над нашей доверчивостью. Под вечер мы всё же выбрались. Ябедничать не стали. Получили по шеям за прогул занятий по борьбе. Розги сносили молча. Все напасти мы приняли стиснув зубы. А потом настало время долгой изматывающей мести.
