Перерыть вручную, даже без завалящей какой-нибудь лопаты, целый бархан — безнадёжное предприятие, настоящий трудовой подвиг, вполне сравнимый, скажем, со строительством Днепрогэса или Магнитки. Но ведь они-то были-таки построены! А значит, и здесь не всё так плохо. Главное, не останавливаться — рыть. Нет, отдышаться всё ж таки нужно. Ну, хоть чуть-чуть… А теперь — снова…
Баурджин рыл до темноты. И никого не нашёл! Слой нанесённого злобным смерчем песка оказался слишком уж толстым. Да и ясно было, со всей отчётливостью ясно, что, даже и откопай он Кэзгерула, вряд ли парень к этому времени будет жив. Давно задохнулся либо раздавлен. Иного, похоже, и быть не могло. Эх, крестик бы какой-нибудь сладить — Кэзгерул ведь христианин, как многие кочевники, хоть и христианство у них, честно говоря, какое-то странное. Что упрекать, каждый верит, как может. Удивительно уже одно то, что здесь, в этих жутких песках на окраине мира, знают и почитают Христа…
Рано! Баурджин с остервенением передёрнул плечами. Рано хоронить напарника. Пока ещё хоть немного светло, пока есть хоть какая-то надежда… а даже если и нету… Рыть! Рыть! Рыть!
И юноша вновь зарылся в песок. Даже не почувствовал, как кто-то, неслышно подойдя сзади, похлопал его по плечу…
— Хорошо копаешь! Что, клад нашёл?
Баурджин оглянулся:
— Кэзгерул!!! Друг! Так ты не здесь прятался?
— Там, — улыбаясь, махнул рукой Кэзгерул. — Вон, между сопками.
— Но следы твои ведут из пустыни…
— Так я и был там. Тебя искал. Честно сказать — надоело рыть.
Парни обнялись и расхохотались. Даже расплакались — и Дубов с удивлением чувствовал, как текут по щекам слезы. Да, что касается эмоций, навыков, отношения к миру и душевных порывов — тут, безусловно, лидировал парнишка-кочевник, ну а когда приходила пора поразмыслить, подумать, порассуждать — в дело вступал умудрённый опытом ум генерала.
Бродяг-скотокрадов искать больше не стали — те давно ускакали либо, что более верно, сгинули, засыпанные горячим песком. Рассудив таким образом, парни махнули на похищенных баранов рукой и, прибавив ходу, поехали к пастбищу. Следовало поторапливаться — вокруг быстро темнело, и чёрные тени сопок накрыли тропинку так плотно, что не ясно было, куда и ехать.
— Успеем, — осмотревшись, заявил Кэзгерул. — Пастбище-то вон, за той сопкой.
Баурджин улыбнулся — он тоже узнал знакомые места. И даже решил пошутить… ну это уж точно — Дубов!
— Слушай-ка, Кэзгерул, дружище! А давай над нашими посмеёмся.
