– Кто хочет убедиться в моей избранности, и кто в этом сомневается?
Толпа заколыхалась, по ней пронесся рокот недоверия и страха, и вперед вышли два человека. Один из них, обвиняющее указав на меня скрюченным пальцем, сказал.
– Он врёт! Это говорю я. Старый шаман Удак!
Второй, среднего возраста негр, с довольно правильными чертами лица, умными глазами и коренастой фигурой, поднял вверх руку и тоже произнёс.
– Слушайте народ Банги! Этот вождь, называющий себя Ваном, по прозвищу Мамба, захватил наши города и разбил армию Верховного вождя Уука. А сейчас хочет захватить трон Верховного вождя больших и малых народов банда.
– Я – бывший младший визирь Масса, что улаживал все споры между вами, удостоверяя право на поединок ядом и кинжалом. Многие из вас видели этот священный кинжал вождя Уука. Вы все знаете старого шамана Удака, так пусть же небо и боги рассудят нас этой ночью, а проигравший навеки сгинет, исчезнув из этого мира.
Вы думаете, я не волновался? Ошибаетесь! На кону стояла моя судьба, а уверенности в благополучном исходе у меня не было. Старинный кинжал действительно был не простым, а яд, которым я смазал его, был мною ещё не до конца изучен. Всегда ведь остаётся вероятность форс-мажора.
Конечно, я принял противоядие, в отличие от шамана, но не всё так просто. И я решил действовать по обстоятельствам. А они пока мне благоприятствовали.
Разожгли костёр. Шаман, раскрасившись в несуразные узоры и нацепив на себя кучу мелких вещей, вроде человеческих фаланг, засушенных тушек летучих мышей, бронзовых тарелочек, висюлек из шерсти неведомых животных и растений, стал метаться вокруг костра, завывая на разные лады, и его вой стал напоминать вой шакала.
Доведя себя до экстаза, он внезапно протянул ко мне свою ладонь, которую я тут же полоснул отравленным лезвием. Через несколько десятков секунд его тело изогнулось, сотрясаемое судорогами. Его корёжило и трясло, на теле выступил крупный пот. Шаман боролся. Он был силён и вынослив, той дикой смесью выносливости и силы, что имеется только у людей, всю жизнь проживших в дикой природе.
Не в силах бороться с ядом, он рухнул на землю, извиваясь в конвульсиях и загребая обеими руками сухую пыль с пеплом пополам. Его лицо искорёжила поистине дьявольская улыбка. Судороги увеличились, и сейчас он дрожал мелкой дрожью, сопротивляясь яду из последних сил.
Через пару минут его силы, как и действие возможного принятого им противоядия закончилось, и он застыл, уставившись открытыми мёртвыми глазами в звёздное небо, отдав свою душу богам в попытках переломить ситуацию в свою пользу.
