Он встал и принес еще две бутылки пива. К этому времени в голове у меня забродили кое-какие идейки.
- Я наблюдал, как писцы переписывают книги, впоследствии сгоревшие в Александрии. Кто поверит мне, кто купит копию, даже если я ее изготовлю? За кого меня примут, если я нагряну в Национальную библиотеку и заявлю, что хранящиеся у них исторические труды нуждаются в переработке? А сколько людей будут рваться затянуть петлю на моей шее, узнай они, что я видел, как они воровали, убивали или даже просто принимали ванну? В какой сумасшедший дом меня упрячут, если я предъявлю фотографию Джорджа Вашингтона, или Юлия Цезаря, или Иисуса Христа?
Я согласился: вероятно, он прав, но...
- Отчего, по-вашему, я прозябаю здесь, в этой дыре? Вы видели, какой фильм я показывал за десять центов? Десять центов - вот мой предел, потому что у меня не было денег купить кинопленку и сделать фильм так, как, я знаю, следовало бы. - От волнения у него заплетался язык. - Я это делаю, потому что у меня нет денег на самое необходимое для того, чтобы достать деньги, которые будут необходимы... - Он в сердцах наподдал ногой стул, и тот отлетел к противоположной стене. Стало ясно: появись я на день позже, компании "Филипс" крупно бы повезло. Да и для меня, может быть, все сложилось бы лучше.
Между прочим, хоть мне всегда твердили, что толку из меня никогда не выйдет, никто еще не упрекал меня в нежелании зашибить лишний доллар. Особенно если доллар сам плывет в руки. Я увидел перед собой богатство, шальные деньги, самые шальные и самые скорые в мире.
С минуту я так отчетливо ощущал себя на куче золота, что у меня дыхание сперло и голова пошла кругом.
- Майк, - сказал я, - давай-ка допьем пиво и сходим куда-нибудь, где можно выпить еще, а заодно и перекусить. Нам есть о чем потолковать.
Так мы и поступили.
Пиво превосходно развязывает язык, к тому же что-что, а уж ловко провести беседу я всегда умел, и, когда мы вышли из бара, у меня составилось вполне ясное представление о том, что у Майка на душе. А к тому времени, как устроились на ночлег за картонным экраном, мы уже стали компаньонами. Помнится, мы не скрепляли свой союз рукопожатием, но он остается в силе и по сей день.
Майк для меня - лучше всех, и, верится мне, я для него тоже. Встретились мы шесть лет назад, и всего лишь за год я навострился огибать углы там, где раньше лез напролом.
Через неделю после нашей первой встречи я с толстым портфелем в руках отправился автобусом в фешенебельный район Детройта - Гросс-Пойнт. Два дня спустя я вернулся оттуда на такси - с пустым портфелем, зато с полными карманами денег. Операция была несложной.
