— Конечно. Вы и к ужину поспели, — говорящий ещё раз надрезал мясо. Он казался стариком в темноте: космы волос, серая борода, сам сутулый; но голос не под стать.
Подошли жители, всего человек двадцать, на вид обычные, одежда в заплатах. В свете костра блеснули ножи, топор, у парочки за спиной ружья. Макс пихнул Мёдова, тот сам видел.
— Ну давай, пока горячее.
Седой сам ловко — в два приёма — делил мясо. Люди рассаживались неподалёку, Макс косился через плечо.
— Сейчас тарелки принесут, а то руки обожжёте и форму запачкаете.
— Ерунда, камуфляж.
Досталось всем, в тени вокруг зачавкали. У костра остался лишь седой.
— Утром уйдём, спасибо.
— Да чего там, я не гоню. Патроны есть? С охотой подмогли бы завтра, здесь оленей стая забрела — выследим.
— Мы не охотники, отец, уйдём с утра.
— Ваша воля, ваша воля… Вкусно?
Мёдов кивнул, облизался.
— Сочный зверь к вам заглянул.
Седой всплеснул руками.
— Обидеть хочешь?! Зверь везде один, а вот готовить уметь нужно.
Улыбнулись, извинились. И вроде перестали чувствовать взгляды на затылках.
— Тут же не одни олени, — заговорил Дима. — А у вас ни забора… Не боязно?
— Ночью в домах спим, не залезут, так огнём пугаем. А кто не боится, тому и забор не помеха… ружья имеются.
Сейчас бы многозначительно глянуть, но местный просто ел оленя. Он охотно рассказал о своей жизни и ничего не спросил о гостях — мудрый человек. Живут здесь выходцы из разных мест, кто заплутал, кто бежал.
— Есть и преступники, не без того, — он поднял палец.
До города ходят, но обычно незачем. Обитают в удовольствие, рыбачат. Многие вскоре прощаются: отдыхают и уходят.
— Не беда, всегда кто-нибудь заместо них остаётся. Отдыхают с полгода — год… и тоже раскланиваются. Только я с семьёй никуда не деваюсь.
— Большая семья-то? — спросил Макс.
— Хорошая, — седой задумался и перевёл тему.
Выходило, что их селение — дом отдыха для нуждающихся.
— Благодать, — потянулся Дима и зевнул.
— Давайте-ка ночёвку покажу, утомились вы.
Легли осторожно, чтобы не разбудить соседей по койкам. Ладные деревянные стены держат тепло, нагретое телами, получилось даже раздеться. За стенами слышен шелест листьев и крики ночных птиц.
— Как под Тулой, — прошептал Макс.
— Где?
Макс не ответил, ему снилась другая ночь в другой палатке, другие люди. Игорь. Когда в лесу ухнул филин, Мёдов поднялся. Тело ломит от усталости, голова не соображает, а сон всё не идёт. Он вышел, прикрыл дверь. Обошёл хижину, вдыхая полной грудью, и наткнулся на седого. Тот молча подвинулся, освобождая место на бревне, гладком, без коры.
