Гловацкий дождался, наконец, остановки лифта и бодро зашагал к двери ничем не примечательного вида. В кабинете должен ждать давний друг, он заведует не бог весть чем — транспортом, но в затее будет весьма полезен. Гловацкий постучался, чтобы товарищ успел натянуть штаны, если решал вопросы с секретаршей, и вошёл. Секретарши не наблюдается, штаны на месте, работа кипит.
— Здорово, Тимоша, хватит бумагами шуршать.
Тимоша, он же Тимофей Валерьев, засиял улыбкой и обнял товарища. Его рубашка пропиталась потом от грузного тела, но обычно брезгливый Гловацкий даже не заметил. В такие моменты ему казалось, что они ещё совсем дети, за это ощущение он готов простить что угодно.
— Военные занялись Абаканом, а я не в курсе. Это важная тема для нас, ты что-то знаешь?
— В общих чертах, — Тимоша откатился на стуле под открытое окно, отдышался. — Наши не хотят, чтобы Шепелев занялся Саяно-Шушенской ГЭС. Считают, бизнесмен и так многое подмял.
— Да, да, знаю, великие умы наконец додумались сами заняться своей страной. Что предприняли?
— Отдали на откуп военным, а ты их методы знаешь. Какая-нибудь диверсия, резня, тела.
— Знаю… нам это не нужно. Я отправлю своего человека.
Гловацкий покачал головой.
— Как мне всё не нравится. Ну не чувствую себя великим политиком!
— Зато я чувствую. Давай о духовном в другой раз, ладно? Найди для него транспорт, это в твоём ведомстве.
Тимофей пообещал, Гловацкий поблагодарил и не стал мешать. В коридоре встал, сжимая кулаки и задыхаясь. Чуть не проморгать такое! Кто-то недорабатывает или недоговаривает. Саяно-шушенская ГЭС… Саяногорск давно заброшен, в нём дикие звери, вокруг сплошной лес, доходящий до Монголии. Крупнейшая когда-то электростанция простаивает годами, к ней никак не могут добраться. Даже у Шепелевых всё руки не доходят. И вот дошли, судя по реакции правительства. Гловацкого это не устраивает, он многое ставил на монополию Шепелевых.
Когда он понял, что настал черёд пачкать руки, стал искать умельцев. Некоторые пытались привлечь военных, но те всё равно подчиняются своему руководству. Гловацкий поступил иначе и теперь держит при себе человека из бандитского мира. Тот работал один, зовёт себя Багратом и руководствуется принципом: верен тому, кто заплатит не больше, а первым.
Первым заплатил Гловацкий.
