Почти сразу появилась проблема: нельзя наращивать военную мощь без ущерба хозяйству, везде работают те же люди. Скрепя сердце Крутов отправил их на поля. Никак не получается рассчитать бюджет — зарплату утвердили, а кому сколько — никак. Пришлось разбираться с начальством на местах, объяснять смену векторов развития, кого-то даже снять.
Месяц пролетел, и обнаружилось: холодает, пора собирать урожай и готовить поля. А для этого требуется куча специального материала.
* * *
— Антон, Антон! — крик из коридора.
В дверь вломился Тимоша, со свистом втянул воздух и затараторил:
— Наши склады, проверка, разморозят… Всё узнают, мы столько уже отправили…
— Тише, тише, когда проверка? Только наши?
— Через две недели, это новый проект… я не думал, что начнут.
— А-а… знаю. Закончили железную дорогу, хотят вложиться в Куйбышев?
— Не хотят, а хотим. Мы вообще-то тоже участвуем.
Гловацкий сделал лицо, будто попался кислый крыжовник.
— Хватит. Следующую отправку ускоряем, а потом придумаю. Иди делай.
Гловацкий стоптал каблуки и сгрыз все карандаши в кабинете, он щурился, пытаясь разглядеть решение. Каждый раз, когда цепочка логики рвётся, он успевает подцепить новое звено — другого цвета и размера, из другой стали, но успевает. И сейчас сумеет.
Это напоминает езду в темноте: фары выхватывают повороты — лишь успевай крутить руль. Главное знать, куда ведёт дорога. Гловацкий знает. Ему хватило десяти минут поймать идею, ещё столько же — оформить на бумаге. Он успел к президенту до обеда. Тот принял записи нехотя, но прочитал, складка на лбу разгладилась.
— А это интересно. Ты считаешь, повстанцы согласятся?
Гловацкий улыбнулся.
— Какие же они повстанцы? Теперь союзники…
— Не язви.
— Виноват. Согласятся, им нужна адаптивная плёнка для спасения урожая, а нам топливо.
— У тебя её на обмен достаточно?
— На замороженных складах точно есть.
Президент вытянул губы, почмокал.
— На замороженных. Вечером я объявлю новую программу, старые склады мы скоро пустим в дело, так что делай всё быстро.
— Так точно! Разрешите идти?
В коридоре дожидался Тимоша Услышав план, присел, сжал виски. Гловацкий вздёрнул его вверх, уткнулся лоб в лоб, стёр струю пота.
— Как ты надоел! Не психуй! Работай.
* * *
Баграт решил всё, что требовалось: свёл Шепелева с Гловацким, обеспечил плацдарм для работы с ГЭС, перевернул расстановку сил в городе. Теперь он целыми днями спит и пьёт, когда его будит боль. Порванные пулями мышцы режет нестерпимо, и за месяц лучше не стало. Но то мелочь, беда с правой ногой — пуля сломала бедренную кость. Врач, поковырявшись, сказал, что срастётся без последствий, но на костылях ведь не ему прыгать. Обезболивающее помогало четыре дня, Баграт раздобыл средства посильнее.
