В Архиве Академии наук СССР, в фонде академика С. И. Вавилова (ф. 596) сохранились и два публикуемых документа. Они свидетельствуют, как видные советские ученые выступали против репрессий, против ущерба, наносимого науке и ее кадрам. Оба письма не имеют дат, но их содержание позволяет достаточно точно определить время их написания.
Первое письмо академиков С. И. Вавилова и Г. А. Шайна адресовано прокурору СССР А. Я. Вышинскому. Оно написано в самом начале 1939 г., очевидно, сразу же после избрания того действительным членом АН СССР. Авторы письма показывали сомнительность ареста астрономов и их семей, характеризовали арестованных как лояльных советских граждан, называли психологической загадкой предъявленные им обвинения. В связи с приближавшимся 100-летием Пулковской обсерватории, исходя из слабого здоровья осужденных и отрицательного внешнеполитического эффекта репрессий, С. И. Вавилов и Г. А. Шайн ходатайствовали о пересмотре дела и предоставлении астрономам работы по специальности. Но это обращение осталось без ответа и дело астрономов не пересматривалось.
Второе письмо наряду с академиками С. И. Вавиловым и Г. А. Шайном подписано и членом-корреспондентом АН СССР А. А. Михайловым. Оно было направлено наркому внутренних дел СССР Л. П. Берия. Это письмо написано в 1945 г., очевидно, в самом конце войны, когда полностью определился и урон, понесенный материальной базой советской астрономии, когда лежали в развалинах обсерватории в Пулкове и Симеизе и намечались меры по их восстановлению, но до избрания С. И. Вавилова президентом Академии наук СССР в июле 1945 г. Это ходатайство было удовлетворено и Н. А. Козырев после 10-летнего заключения был выпущен на свободу.
Родные и близкие, учителя и коллеги боролись с насилием и примеры тому множатся.
Письмо А. Я. Вышинскому по делу группы советских астрономов
В 1936–7 году в некоторых астрономических учреждениях СССР, а особенности в Главной Астрономической обсерватории в Пулкове, были произведены аресты большого числа научных работников. Число активно работающих астрономов у нас не велико (80–90 чел.) и поэтому арест большой группы (чел. 20) резко бросается в глаза. Дело усугубляется еще тем, что среди арестованных имеются наиболее крупные астрономы. Едва ли будет преувеличенным, если сказать, что советская астрономия потеряла в своем удельном весе не меньше 30 процентов. В некоторых отделах эти лица являются незаменимыми.
