— Доннеркурвер, ну и франт же ты! — удивляется кузнец.
— А ты думал? — Пащук лихо встряхивает сивой головой. — Завтра танцы, вот я и начищаю свои лакировки.
— А я перчатку, — добавляет Макс. — Уж если бал, так бал. А вы, друзья, что скажете?
Вопрос остается без ответа, потому что два верных товарища Макса поглощены другим занятием: Юзек Оконь стрижет машинкой загуркинского Прокопа, а случается это, видимо, не часто — все вокруг усыпано клочьями волос. Машинка тупая, поэтому Прокоп шипит от боли и брыкается; ради потехи, да и чтоб немного передохнуть, Юзек тычет ему в лицо осколок карманного зеркальца — пусть полюбуется и оценит!
Напротив них присела на колоду Бобочка. В одной руке она сжимает клюку и уже пустую котомку, другой судорожно вцепилась в Улино плечо. Обе они — бабка и внучка — внимательно и безотрывно наблюдают за стрижкой. Глаза девочки широко раскрыты и лихорадочно блестят, она часто и громко дышит. Бобочка быстро окидывает взглядом внучку, ее плотно обвязанную голову и украдкой сплевывает через плечо.
— Вашей Пеле и на танцы-то идти расхотелось, — внезапно обращается она к Пащуку. — Я уж бедняжке травок занесла. Больно она из-за магазина убивается, того и гляди, захворает.
— Неужто из-за магазина! — бормочет Оконь с насмешливо-соболезнующей ноткой в голосе.
— Да из-за Балча — ей вроде отставку дали, — добавляет назло кузнецу его помощник Юр, не задумываясь над тем, что порочит свою сестру, да еще при отце.
Рассвирепев, Пащук хватает протез, вскакивает и теряет равновесие. Макс останавливает его:
— Поосторожней, свалишься. Чего уж там. Все и так знают.
— А что, у Балча она одна? — распаляется Бобочка. — Нешто он другой не привел? Об ручку шли, как под венец. Не миновать собачьей свадьбы.
— А вам, бабушка, досадно, ревнуете небось, — подзуживает верный себе наглый крепыш Юр, не обращая внимания на мрачный, выразительный взгляд отца. Но ему пришлось замолчать, когда кузнец неожиданно хлестнул его по пальцам обрезком свариваемой трубки.
— Поторопись-ка, Герард, со своей работой, — раздается спокойный голос Прокопа, — а то у Януария сусло выкипит.
— Януарий — работник хороший, а ночь долгая. Не бойся.
Макс, как и его товарищ, тоже не склонен поддерживать опасный разговор о Балче. Он оглядывает помрачневших приятелей, соображая, чем бы отвлечь их внимание. И тут ему на глаза попадается Марьянек.
— Чего уставился, малыш?
— А потому что он так шевелится, дяденька, так шевелится… — говорит мальчик, не отводя глаз от огня.
