При этом его голос звучал так твердо, словно то, что он там задумал у себя в голове, было уже решившимся фактом.
Я громко сглотнула, чувствуя, как ком в горле стал больше. В висках застучало.
От настроя Рейялара мне стало страшно… и жарко. Еще жарче.
Мои руки лежали на обнаженной груди василиска, потому что я пыталась его оттолкнуть. Пару секунд назад пыталась, но теперь уже не делала этого, потому что бесполезно. Однако когда ладони не толкали, моя поза стала выглядеть очень двусмысленно.
Пальцы касались напряженных тугих мышц, то и дело подрагивая на горячей, почти раскаленной коже. Я видела, что стоит спуститься всего на пару сантиметров вниз, чтобы коснуться маленьких твердых сосков на мужской груди.
В голове вспыхнула неуместная мысль: насколько они чувствительны? В приюте по вечерам девчонки любили шептаться, передавая друг другу сплетни. И одной из излюбленных тем для разговоров были эротические похождения Клариты, тридцатилетней жрицы Пресветлого Кристиана. Она же нам и рассказывала некоторые факты, которые были совершенно не предназначены для ушей добропорядочных послушниц. Собственно, эти факты нравились нам больше всего.
Остальные жрицы придерживались священных обетов, и с ними было гораздо скучнее.
— Нет, ВЫ имели в виду именно это, — проговорила я, стараясь поддерживать внутри праведный гнев, но когда Рейялар вдруг коснулся меня лбом, закрывая глаза и тяжело дыша, это стало гораздо более сложной задачей. А затем, когда василиск поднял веки вновь, я надеялась, что он немного успокоится.
Но его радужки были еще темнее прежнего.
— Тебе лучше просто ответить на мой вопрос, Матильда, — проговорил он хрипло и тихо, и его губы скользнули по моей щеке.
Мягко.
Иллюзорно-беззащитно.
Страстно.
— Лучше просто сказать, чего ты хочешь, — продолжал он, когда рот снова дотронулся до моей шеи и приоткрылся, а горячий язык осторожно лизнул кожу. Словно пробовал ее на вкус. — Потому что я-то знаю, что ты хочешь… Не меньше, чем я.
Из горла вырвалось рваное дыхание.
Из моего, мать его, горла!
Он был прав. И от этого положение стало еще унизительней.
Потому я решительно соскребла остатки самообладания и дала отпор! Тоже очень решительно!
— Все, хватит, — воскликнула я, снова мечтая оттолкнуть василиска. Только на этот раз почему-то толкать не вышло. Вместо этого ослабевшие руки дернулись, словно конвульсивно, а затем пальцы сжались, ногтями царапая гладкую кожу, до которой хотелось… губами…
