Записки штурмана, или Не стреляйте в офицера флота, он еще не утонул | страница 8
Решил оценить обстановку. Поднялся на мостик, покрутил визиром (что-то вроде бинокля, только мощнее) и обнаружил шевеление на 7-м причале: с каких-то грузовиков сгружают бочки. По виду с краской. И тут я почувствовал, что жизнь стремительно налаживается. Так что сразу вызвал одного из наших мичманов:
– Дело государственной важности, надо добыть пару бочек краски, лучше масляной. Вот тебе три литра шила (спирта).
Через час «ГАЗ-66» с открытым кузовом доставил к борту корабля две бочки. После ужина начали покраску, на которую вывели всех свободных от дежурств и вахт.
А вскоре выяснилось, что краска не совсем шаровая, а с примесью желто-коричневого и зеленого. Как бы цвет хаки. К утру корабль был выкрашен, но цвет, естественно, не соответствовал. И, может, прокатило бы, если бы не стоящие рядом корабли, имеющие ровный серый цвет. Штабные от этой цветовой гаммы просто обалдели.
В итоге в восемь утра, как положено: «Флаг и гюйс до неба!» В девять: «Корабль к бою и походу приготовить, следовать в Тюва-губу на выполнение задачи противовоздушной обороны главной базы Северного флота Североморска». То есть жизнь не удалась, но попытка была засчитана.
Ленинград, 1985 год. Кораблестроительный завод имени Жданова. Здесь достраивается эсминец «Осмотрительный». В обед в кают-компании командир корабля капитан 2 ранга Александр Иванович Бражник проводит инструктаж:
– Начальник, обнаруживший безобразие, нарушение устава или воинской дисциплины и не принявший мер для устранения наблюдаемого бардака, уже только своим присутствием утверждает этот бардак. Причем меры по устранению безобразия должны быть приняты немедленно, а не когда-нибудь потом. Матрос, он как кот, потом уже не помнит. Всем понятно?
И вот вечер, работы закончены. Часть офицеров сошла на берег. У помощника по снабжению Сергея Мещерякова день рождения. Поэтому я отправлен за пивом в ближайший магазин. Завод охраняют тетки вооруженной охраны (ВОХР), вооруженные наганами, мимо которых на территорию завода сложно было пронести даже одну бутылочку пива. Я умудрился пронести дюжину за один раз, для чего пришлось у более толстого товарища взять взаймы китель.
После отбоя начался банкет. Но пиво такой продукт, что в организме долго не задерживается. Надо было выходить эпизодически в гальюн и возвращаться.
Для этого был разработан условный стук. Два раза по обшивке двери, два раза по ручке и еще два раза по обшивке. Дверца и откроется (свои, мол). И вот сидим, поздравляем Серегу. И надо же было не обратить внимания на то, что все участники застолья в момент, когда раздался условный стук, были в каюте. Ничуть не сомневаясь, что стучит кто-то свой, один из нас открыл каюту… Командир не вошел, не ворвался, даже комингс (порог) не переступил. Прикрыл аккуратно дверь, сложил ладони рупором и четко произнес: