Благо, с этой задачей единственный «немецкий» матрос хоть и с трудом, но справился, выбрал все веревки вручную и закрепил на баке, просто набросив огон на свободный кнехт. Работая нашим шпилем на юте самым малым, потихонечку подтянули нос бедолаги, отпорным крюком зацепили свисающий с борта швартовый конец «Вильгельма» и, наконец, набросили его на кнехт на причале, предварительно продев его через наш огон. Матрос с «Густлова» сбросил наш полипропилен и мы быстро смотали его на нашем юте. За все это время, а это где-то полчаса, швартовные команды с соседних кораблей торчали на причале и, когда мы «положили на место» то, что трогать не стоило, чуть было не захлопали в ладоши. Наверное, со стороны все смотрелось весьма драматично и живописно!
В итоге, снялись, и через несколько минут выходили в прохладное Балтийское море, ушли в полигон для выполнения боевых упражнений.
Глава 7
Особый отдел умеет лечить
На кораблях флота особист всегда дружил со штурманом. Дело в том, что штурманская рубка, находилась, как правило, сразу за ГКП. У штурмана всегда был кофейник, и не пустой. В штурманской рубке можно было покурить, если командир не очень строгий. Отношения между штурманом и оперуполномоченным особого отдела обычно были неформальные, так как один служил на корабле, а второй его «обслуживал». Но великий смысл такого альянса был не в «покурить» или «кофе попить», а в том, что особисту в море надо было за командиром корабля приглядывать. И командир это прекрасно знал. А если присматривать в упор, командир скоро взвился бы и послал бы кого угодно и куда угодно, так как командир на корабле в море есть бог и царь. Поэтому общение «ихних благородий» происходило весьма дозировано.
А как же личный состав, спросите вы? Будьте спокойны. Каждый примерно десятый или пятнадцатый матрос являлся помощником особиста, источником информации или, говоря попросту, осведомителем. Поэтому обо всем что происходило «в низах», особист узнавал сразу. И меры принимал соответственно: быстро, без шума и пыли. Тема, как говорится, скользкая, но интересная.
Наш особист на гвардейском большом противолодочном корабле «Гремящий» был славным мужиком. Когда мы в 1981-м пошли на вторую по длительности боевую службу (264 дня) во всей эскадре Северного флота, он не откосил. Звали его Владимир Иванович Матвеев. Моряк, одним словом. После «Гремящего» я служил еще на двух эсминцах и учился на офицерских классах в Ленинграде, прежде чем через 8 лет судьба свела нас с Владимиром Ивановичем – довелось жить в одном подъезде на Северной Заставе в Североморске. Мы в 3-й квартире на 1-м этаже, а Владимир Иванович с семьей в 5-й на втором. Как положено, дружили семьями. Я был старпомом на большом десантном корабле БДК-55, а Владимир Иванович обслуживал нашу бригаду десантных кораблей Северного Флота. Как-то раз, когда я «сидел» в обеспечивающей смене старшим на борту, приходит ко мне вечером, где-то в 21. 00, в гости на корабль Владимир Иванович, и спрашивает:
