ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Обугленные деревья. Страшная стая, что пробивает себе дорогу в чащах лбами. Бегство, погоня, подводное путешествие
Сиз вытащил из кисета гнилушку, посветил над землёй. В густые кусты, вниз, вела не очень заметная тропка, протоптанная дикими кабанами к речке. Они пригнулись, продрались сквозь кусты, забрели в какое-то болото. Хорошо, что буря или ветер повалили старое трухлявое дерево. И по гнилому бревну они перешли Кабанью речку, а дальше вступили в глухой, дикий лес, куда стоусы и триусы не очень любили заходить. Тут в болотах и чащах пропала не одна невинная душа.
Лес стал гуще, угрюмей, больше бурелома валялось на земле, всё тут лежало в беспорядке и давно обросло толстым слоем мха.
— Не беги, — попросил Чублика Сиз. — Мне что-то натёрло ногу.
Сиз опёрся рукой на ствол сосны, хотел поглядеть, что ему нестерпимо давит в пятку. И вдруг… Высокая сосна (от лёгкого прикосновения!) посыпалась на землю, как порошок. Сиз не поверил своим глазам. Так и стоял с протянутой рукой, упираясь в тёмную пустоту. А сосна рухнула на землю, осела, и на её месте выросла куча чёрной гари. Да ещё горькая перегорелая пыль тучей висела над ними. Обоим запершило в горле, они переглянулись: что за диковина? И только сейчас заметили, какой вокруг чудной лес. Словно засохший. Словно он окаменел, или ещё что.
Стоусы прекрасно видят ночью, а слух у них острее, чем у совы. Когда они пробирались к речке, Чублик не раз выкрикивал: «О! Там, слышите? В гнезде! Пятеро птенцов проснулись!». Потом бежал дальше и настораживался: летучая мышь пролетела! Треснула куколка под корой! Паук упал с ветки на свой плетёный гамак и тихо качался. Лес жил своей обычной, потаённой, недремлющей жизнью. А сейчас что-то в нём стихло, закоченело. Деревья стояли густо, как всегда. Но птиц не слышно. Не шевелились в дуплах дятлы. Не точили кору древоточцы. Наверное, именно отсюда всё убежало из леса — даже гусеницы, даже грибы.
— Дядечка Сиз, смотрите, — прошептал Чублик. — Вон в том дупле… бельчата… они неживые… кто-то их спалил.
Чублику сразу вспомнились давние-давние разговоры про какого-то страшного приблуду с мёртвой пастью, про то, как он дул в дупло — и птенцы сразу гибли, как трогал лапой дерево — и дерево вмиг засыхало и цепенело. Неужели это правда?
Вдвоём они подошли к той осине, в которой чернело дупло. Осина стояла как осина — с живой корой, с раскидистыми ветками, с мелкими листьями, которые и без ветра тихо трепетали. Сиз осторожно тронул её рукой — осина с сухим шелестом повалилась наземь. И они увидели: вся середина выгорела. Так выжигает дерево удар молнии — огонь пронизывает ствол от верхушки до низу; всё нутро выгорает, хоть дерево стоит и издалека кажется живым.
