А едва он с ужасом осознал, что Нью-Йорк, в конце концов, лишь город, а не вселенная, вся та блистательная постройка, которую создало его воображение, с треском рухнула наземь[1].
Я вдруг с ужасом осознал, что Интернет тоже имеет ограничения. Однако, что странно, это не какие-то абстрактные границы, а вполне физические. Мой Интернет, в буквальном смысле слова, вдруг распался на фрагменты. Теперь у него были отдельные области, отдельные места. Теперь он напоминал город даже сильнее, чем мне казалось раньше.
Беличьи проделки меня немало раздосадовали, зато внезапное появление перед моим взором физической текстуры Интернета захватывало дух. Я всегда очень остро ощущаю среду, которая меня окружает. Я обычно запоминаю места, в которых побывал, как музыкант запоминает мелодии или повар – вкусы. Дело не столько в любви к путешествиям, а скорее в том, что материальный мир постоянно и порой непреодолимо затягивает меня. У меня развитое «чувство пространства», как это иногда называют: мне нравится обращать внимание на ширину тротуаров в разных городах или на оттенки солнечного освещения на разных широтах. Мои воспоминания почти всегда привязаны к определенным местам. Логика повествования часто подводит меня к разговору об архитектуре, но меня интересуют не столько сами здания, сколько среда, которую они создают, – общий эффект воздействия конструкции, культуры и памяти; облик мира, который мы населяем.
Однако Интернет всегда казался неизбежным исключением, особым случаем. Сидя целый день перед монитором, а затем встав из-за стола и привычно бросив взгляд на другой, маленький, экран телефона, который всегда в кармане, я принимал как данность, что мир за этими экранами отличен от осязаемого мира вокруг меня – словно стекло этих экранов служит прочной границей между двумя измерениями. Войти в Сеть значило стать бестелесным, сократиться, редуцироваться до собственных глаз и кончиков пальцев. И с этим, казалось, ничего нельзя поделать. Существует виртуальный мир – и мир физический, киберпространство – и реальное пространство, и с мест они не сойдут.
Но та белка, словно в сказке, прогрызла дыру в прежде невидимое царство по другую сторону экрана, царство проводов, царство «между». Следы зубов на кабеле свидетельствовали, что Интернет существует и в реальном мире, что эти два пространства можно снова увидеть как одно целое. А что, если Интернет и вовсе находится не в эфирном нигде, а
