Если бы Эмма знала, сколько и какие усилия приложил Чарльз Гревилл, чтобы сплавить ее дяде в Неаполь, наверняка ушла бы пешком из его дома куда глаза глядят! Но Чарльз не столь глуп, чтобы рассказывать наивной молодой женщине о своих попытках ее куда-нибудь сбыть с рук.
В Неаполь летели письма племянника дяде, где помимо коротких отчетов о делах в имениях и новинках художественных аукционов имелись пространные рассуждения о прелести Эммы и ее многочисленных неоспоримых достоинствах.
Лорд Гамильтон сопротивлялся:
«Если ты полагаешь, что Неаполь большой город и потому в нем можно скрыть что угодно и кого угодно, то могу возразить. Неаполь сродни провинции, здесь каждый человек на виду, каждый поступок обсуждаем. Если ты, молодой человек, содержишь красивую девушку в небольшом домике на окраине Лондона, об этом может никто не знать. Но если я, посол Англии при дворе Его Величества короля Обеих Сицилий, заведу себе пассию, об этом узнают все, и прежде всего в Лондоне. Ты желаешь моей отставки? Может, проще дать деньги на содержание твоей красотки и умницы где-нибудь в тихом местечке?»
Гревилл убеждал, что Эмму вовсе не обязательно держать на территории посольства, что она может жить вдали от центра города в маленьком домике с матерью, а сам лорд захаживать туда отдыхать душой… Что он только ни писал, дядя оставался стоек:
«Я старый больной человек, мне не нужна любовница. Разве что жена…»
Вот последнее и приводило Чарльза в ужас, потому что жена означала право на наследство!
Гревилл решил объясниться с дядей открыто. Он честно описал свое положение, намерение жениться и невозможность сделать это, пока Эмма с ним. Рассказал также о надежде на наследство (живите долго, дорогой дядя!), но лишь как хороший довод в выгодном сватовстве.
«Мне иначе никак, если я не женюсь, то хоть по миру иди».
Гамильтон ответил тоже прямо и честно:
«Единственным наследником назван ты, завещание составлено сразу после смерти моей супруги. Все коллекции и мои имения достанутся тебе, Чарльз. А вот от девушки уволь. Она любит тебя, а ко мне сможет отнестись только с уважением, и то если никогда не узнает, что мы с тобой о ней торговались. Взять ее к себе — значит взять ответственность за ее жизнь, ее судьбу. А если она полюбит кого-то другого, более молодого и красивого? Чувствовать себя рогоносцем или отказать ей в опеке? Кроме того, подумай и о чувствах самой Эммы, как она перенесет вот такое удаление от тебя. И не нужно расписывать ее чистоплотность и прелесть как любовницы, какой из меня любовник для молодой девушки!»
