— Да, — кивнул Лендис. — Я и не думал, что ему так нужен советчик. Ну, сейчас он облегчил душу, и ему, наверное, станет легче.
Он помолчал, потом обратился к Мэри:
— Скажите, миссис Гор, а раньше, до этого Чокки, он много фантазировал?
Мэри подумала.
— Да нет, — сказала она. — В раннем детстве он был очень впечатлительным. Его приходилось уводить раньше, чем включишь радио. Но это ведь другое, правда? А фантазером… нет, не был.
Лендис кивнул:
— Признаюсь, после разговора с вашим мужем я было решил, что Мэтью начитался фантастики. Я пошел по ложному пути.
— Вообще-то он много читал, — вставил я. — Как они все. Но он больше любит старые приключенческие книги.
— Да, я это быстро выяснил. И передумал… а потом передумал снова.
Он долго молчал, и Мэри не выдержала:
— Что же вы думаете теперь?
Лендис ответил не сразу. Отвечая, он почему-то глядел в стену странным, отсутствующим взглядом.
— В конце концов, вы не мои пациенты. Пациентам я бы сказал, что случай сложный и сразу не разберешься. Я бы уклонился от ответа. Но у вас я неофициально, и вот я признаюсь: это мне не по силам.
Он замолчал. Мэри посмотрела мне в глаза. Мы ничего не сказали.
— Просто не понимаю, — продолжал Лендис. — Вижу, на что это похоже, но получается какая-то чушь…
Он снова замолчал.
— На что же это похоже? — немного резко спросил я.
Он подумал, потом вздохнул:
— Больше всего это похоже на то, что наши темные предки называли одержимостью. Они бы сказали, что некий дух, быть может злой, вселился в Мэтью.
Мы помолчали. Я заговорил первым:
— Вы сами сказали, что это чушь…
— Не знаю… Нам нельзя превращаться в таких же догматиков, как наши предки. Легко все упростить — сам Мэтью именно упрощает, когда рассказывает нам, что Чокки с ним говорит, а он его слушает. Предки сказали бы, что он «слышит голоса», но это все — слова, способ выражения. У Мэтью нет иного слова, кроме «говорить». На самом деле он не слушает Чокки, он ничего не слышит. И, отвечая, не нуждается в словах — иногда, правда, он их произносит, по привычке. И «слушать» здесь — в переносном смысле. Но беседы эти — не выдумка. Они реальны.
Мэри хмурилась.
— Объясните пояснее, — попросила она.
— Несомненно одно: тут вмешалось еще чье-то сознание, — сказал Лендис. — Вспомните, что он спрашивал и что рассказывал вам обоим. Все мы согласны, что ему такого не придумать, и потому я здесь. Но не удивляло ли вас, что все это выражено очень просто, по-детски?
— Ему еще нет двенадцати, — заметила Мэри.
