— А Ион чего не пришел? — спросила Ана, воспользовавшись тем, что Мариуке нужно было перевести дух.
— Скоро явится, ведь он не терпит, чтоб я надолго уходила одна, без него. Боится, вдруг меня кто-нибудь украдет. Хи-хи-хи… Слушай-ка, Ана, дорогая, ты и не знаешь, как я рада, что тебя назначили заведующей клубом…
Петря вздрогнул, словно его кольнуло, и долгое время не мог сосредоточиться на том, что они говорили.
— …и мы будем устраивать праздники, как в Кэрпинише, будем петь, пьесы ставить. Мой Ион говорит, что соберет танцевальную группу, научит всех кружиться почище веретена и всем другим танцорам нос утрет…
С сияющими глазами, улыбаясь, слушала Ана соседку, забыв на несколько мгновений, что на вершине холма стоит заброшенный дом, что снаружи в него проникает дождь, что внутри ничего нет, что она плакала и боялась, что тут в углу сидит Петря и смотрит на них недобрым взглядом.
Потом пришли Саву Макавей с женой Марией, люди уже немолодые, но бездетные, которым было скучно оставаться слишком долго дома, с глазу на глаз. У них так же, как и у других соседей, вошло в привычку по воскресеньям заглядывать к Петре, чтобы узнать, что пишут в газетах.
Крестьяне из Нимы, выросшие на вымытых водою глинистых и скупых на урожай обрывах, по десять раз взвешивали копейку на ладони, прежде чем выпустить ее из рук. Когда же речь шла о газете, то они без долгих колебаний решали эту копейку не выпускать. Однако и отгораживаться от мира они не хотели, и международные события, даже пятилетней давности, волновали их так, словно кипят они у них на огороде. Поэтому, когда они узнали от почтальона Кондрате, что Петря Нуку получает газету, словно учитель или директор государственного хозяйства, стали глядеть на него с уважением и захаживать к нему в дом, чтобы узнать новости.
Вслед за Макавеями пришел и Ион, стройный молодец, который ходил по земле — сам себе хозяин. Как только он увидел жену, которая что-то горячо доказывала женщинам, его продолговатое, сухое, опаленное ветрами лицо прояснилось. Поздоровавшись и без всякой причины громко рассмеявшись, он подошел к мужчинам и сел рядом с Петрей. Их дружба началась еще с военной службы. Оба они были спокойные, уравновешенные люди, и оба предпочитали помолчать и послушать.
Воодушевление Мариуки вскоре передалось и остальным. Все поздравляли Ану с честью, выпавшей на ее долю, и заранее дивились тому, что увидят и услышат в клубе.
— Клуб — дело хорошее, — с важностью высказал свое мнение Саву Макавей, — пьесы, песни, танцы. В Кэрпинише есть и радио. И кино не раз привозили. И к нам привезут, и мы посмотрим. У нас тоже будет радио. Ученые люди говорят в Бухаресте, а ты их здесь слушаешь. Замечательная штука! Эхма, сколько интересных вещей есть на белом свете, а мы и не знаем.
