Утомленные дневной жарой жители близлежащих домов, укрываясь в спасительной вечерней тени балконов, с интересом наблюдали за происходящим на пятачке у ресторана, куда выходили покурить, поговорить или выяснить отношения, слегка подвыпившие посетители ресторана.
В стороне, молчаливо и независимо, стояли патрульные курсанты, наблюдая как их начальник, что-то горячо объясняет двум вспотевшим флотским офицерам и слегка подвыпившей девушке с красивыми, загорелыми и стройными ногами, вышедшими покурить, или отдохнуть от изнурительных танцев.
Севастополь – город флота, город для флота и каждый проживающий на так называемых «Остряках», названных в честь командующего авиацией Черноморского флота в годы войны генерала Острякова, в той или иной мере имел или имеет отношение к Черноморскому флоту, служил на флоте или находится на заслуженной пенсии после нелегкой корабельной службы.
Поэтому, происходящее в ресторане, было интересно и волнующе знакомо, всем наблюдающим.
Семейные парочки, на балконах, осуждающе смотрят вниз, на вышедших из ресторана офицеров и их дам проветриться, после разудалых танцев.
В зале ресторана, запах табака смешивается с запахом женских духов от простеньких «Быть может» до изысканных «Желаю счастья» или «Красной Москвы». Можно было различить запахи мужских одеколонов «Шипр», «Консул или более строгих «Командор».
Запах пота распространялся по залу от весело отплясывающих на пятачке у оркестра. Опять гремел разудалый одесский танец «семь-сорок». В веселом и строгом ритме танца смешалась строгая черная форма офицеров, отдающая золотом погон, пуговиц и нашивок, с открытыми декольтированными платьями, коротенькими юбочками их веселых и сверкающих молодостью партнерш.
Заложив большие пальцы за лацканы, предполагаемой тужурки, высоко выбрасывая ноги вверх, под одобрительные возгласы как танцующих, так и сидящих в зале. В центре танцплощадки лихо отплясывал сам с собой невысокий круглолицый, и с небольшими остатками былой шевелюры, зачесанной от левого уха до правого инженер-капитан третьего ранга в слегка помятой желтой рубашке и сбившимся на бок галстуке, с “инженерными молоточками” на погонах.
– Давай Николай Иванович! Жги! – неслись крики со столика расположенного неподалеку, за которым сидели офицеры с инженерными молоточками на погонах.
Под аплодисменты офицеров и одобрительное повизгивание их партнерш, солист откалывал такие коленца, что даже видавшие виды музыканты, молча переглядывались между собой, и покачивали головами.
