- Мне это нравится, - Эрих усмехнулся, вновь сделал глоток вина, - обнаженная, скованная, но не сдавшаяся. Интригует твой взгляд, Мелани.
- Мегера, - спокойно поправила я.
- Тебе не подходит, - он допил все вино до дна.
- Ммм, - улыбка заиграла на моих губах, - я офицер разведки, милый, у нас каждое прозвище требуется заслужить.
Отставив бокал на стол, мужчина мягко, с грацией истинного аристократа, что учатся танцевать со сталью прежде, чем способны ровно ходить, приблизился к постели, лег на бок рядом со мной, и подперев рукой голову, прикоснулся пальцем к моим губам, затем медленно обвел по контуру и прямо спросил:
- Ты сверху, или снизу?
Не могу сказать, чтобы я против. Несмотря на ситуацию, несмотря на злость - тело, излишне остро воспринимающее происходящее из-за полускрытой обнаженности, реагировало на этого мужчину. И бесило именно это - архонт знал. Именно знал, что прикрытая простыней, я буду гораздо более беззащитна, нежели находясь полностью без одежды. Когда ты гол - напряжен, когда одет - более уверен в себе, но когда обнаженное тело от чужих взглядов скрывает лишь тонкая чуть холодящая кожу простынка - ломка стереотипов полная, и бешенный коктейль из чувства ранимости, стыда, уязвимости и сексуального желания... Бесит.
- Сними наручники, - холодно произнесла я.
Тайрем на просьбу отреагировал прикосновением кончиков пальцев к моим запястьям. Щекотно и бесконечно приятно одновременно. И даже это прикосновение вызвало волну тепла по телу. Следом озноб. И хотелось бы верить, что он не заметит, как напряглась грудь, выдавая мои эмоции. Но разве аристократов волнуют чужие чувства, эмоции, жгучий стыд, в конце концов.
Эрих улыбнулся. Самодовольно, с видом элитного самца, отчетливо знающего, как на него реагируют самки. Затем медленно, не отрывая взгляда от моих глаз, склонился к груди, кончиком языка, через простынь, коснулся одного напряженно торчащего соска, после медленно, и все так же глядя мне в глаза, прикусил губами второй.
- Холодно просто, - не сумела сдержаться я.
А следовало. Следовало тупо молчать и делать вид, что мне безразлично.
- Я понял, - подтвердил он мою ложь так, что сразу стало ясно - он действительно все понял.
Черт!
- Наручники! - задрожавшим от ярости голосом, потребовала.
- При одном условии, - он прижался лицом к моей шее, шумно вдохнул, поднялся выше и прошептал, лаская губами мочку моего уха, - поклянись, что не причинишь себе вред.
Смех вышел каким-то истерическим, напугавшим даже меня.
