— Мне… страшно, — я могла признаться Норту в том, в чем не призналась бы никому другому.
Он молча снял с меня очки, я на миг прикрыла глаза, создавая на их поверхности линзы и услышала:
— Не стоит. С ними ты ничего не увидишь.
Наклонился, поцеловал в кончик носа, и произнес:
— Пошли.
— Я…
— Пошли, — уверенно повторил Норт — Риа, просто вспомни, кто я, и кто Артан. Поверь, если бы тебе угрожала опасность, я бы тебя сюда не привел.
— Я понимаю, — мы продолжали стоять, несмотря на сказанное Дастелом «Пошли», и я…
— Норт, мне страшно, стыдно, неловко, муторно на душе, я… Если дядя Тадор там, как я скажу ему, что я же его и убила?!
Норт с улыбкой посмотрел на меня и улыбкой спросил:
— То есть мы не идем? Возвращаемся в лес?
— А, портал отсюда выстроить?
— Не получится, это Пограничье, а не Приграничье, звучат примерно одинаково, но разница колоссальна. — И тут же очень нежное и немного усталое: — Риа, мы можем не идти. Можем прийти позже, правда если его нашел Артан, есть шанс, что сумеют найти и другие, но… Решать тебе, мое сокровище.
Решать…
Один раз я уже решила, а больно до сих пор. И каждую лунную ночь, просыпаясь едва луна достигает зенита, я смотрю на ее сияние и думаю… А что, если был другой способ?
Что, если тот мир, что тянулся за нашим, как шарик уличного актера на веревочке, можно было оторвать, и выпустить в небо, не уничтожая?
— Риа?
Я уткнулась лбом в его грудь, отчетливо понимая, что я пойду, я точно пойду, надо только как-то собраться, ни на что не рассчитывать, и… если там осталось хоть что-то от дяди Тадора, честно сказать, что убила его я. Я. Та, кому он сохранил жизнь и магию.
— Пошли, — все еще продолжая стоять, прошептала я.
Норт понял больше, чем я даже сама поняла, а потому еще несколько минут мы стояли.
Я, собираясь с силами, и он, нежно обнявший меня так, что казалось заслонил от всех опасностей и тревог.
— Знаешь, — он прикоснулся губами к моим волосам, — когда от нас нежить ринулась ломая кусты и некоторых из своих же представителей, я вспомнил нашу первую встречу.
— Это какую? — заинтересовалась я.
— Когда ты сидишь на снегу, ярко светит луна, улепетывает нежить… мои пальцы касаются твоей кожи…
— А вот это сейчас было лишнее! — я отстранилась от него, посмотрела в его темные с легким фиолетовым отсветом глаза, и поняла, что надо мной просто подшучивают.
Мягко, по-доброму и так нежно, что ругаться расхотелось.
— Пошли уже, — я отошла на шаг, протянула ему руку.
