И вот я иду вдоль почти отбившихся ко сну товарищей и чуть не плача от досады и злости вопрошаю: «Пацаны, ну кто на этот раз снял мой краб, кому неймется, у кого руки чешутся? Сколько можно? Совесть есть? Найду того, кто снял, – прибью!» А в ответ слышу вновь и вновь смешки, вижу гримасничающие смеющиеся рожи и обреченно понимаю, что весь мой этот пыл напрасен и даже наивен. Военный коллектив слезам не верит. Слабость в любом виде не самое лучшее качество для воина. И острое чувство обиды и сожаления пронзает всего меня. И я просыпаюсь в холодном поту… «Но почему нельзя, если твой краб сломался, пойти и купить на свои деньги новый. Ведь я это сделал уже в третий раз. И готов был сделать это и в четвертый, и в пятый, если бы только хватило моих жалких курсантских денег. А также хватило сил на завтра не видеть насмешки своих сослуживцев, которые считают каждую последующую покупку «слабостью в квадрате», «слабостью в кубе», и т. д. и т. п. А еще снова не убеждаться на собственном примере, что завтра именно у тебя, слабого, даже чуть более сильные сопрут еще и подворотнички, гюйсы, носки, и даже последние трусы из укладки. Ох, уж этот военный коммунизм. Кому он незнаком из военных людей. Вот только не принято об этом говорить. Так же как и не принято говорить о том, что на наших мощных современных кораблях, подводных лодках и даже авианосцах почти аналогичным образом до сих пор исчезают со штатных мест аварийно-спасательное имущество и так называемые «дельные вещи»: шильдики, клювики, номера шпангоутов и т. д. Дошло до того, что стали исчезать целые блоки со станций управления зенитно-ракетных комплексов. Уму не постижимо! А мы уже и к этому начинаем привыкать. Так и я в свое время в училище привык к этим пропажам. Объяснили мне более опытные товарищи, что это военный коммунизм, его на флоте не победить, а можно лишь приспособиться. Пропало у тебя – пойди и возьми у товарища. А как же товарищ? А он возьмет у другого. А тот другой как же? А он возьмет у третьего, четвертого, пятого… И последний в этой цепочке, возможно, как раз возьмет у того, кто это стырил у тебя. Так вот и восторжествует справедливость.
– Но ведь у кого-то эта авантюрная операция может и не получится, – не унимался я.
– Ну тогда это уже его проблемы, – убеждали бывалые товарищи и опять наставляли, – не можешь быть сильным и решительным, отдувайся за всех.
Вот такие вот или примерно такие вопросы каждый раз мучают меня, когда я встревожено просыпаюсь, напуганный очередным кошмарным сном о военном коммунизме. И не всегда понимаю, что нужно делать в этом случае: плакать или смеяться?
