– День прошел, и слава богу…
А потом все, кто рядом, дружно и отработанно завершат: – Пиздец!
Но пока мы нагло игнорируем Устав внутренней службы, распорядок и нормы приличия, жизнь в роте не затухает.
Рота строится в две шеренги в коридоре. Дежурный раздает увольнительные билеты. Кстати, Викторовичу этот билет вообще без надобности: он самовольщик принципиальный со второго курса. Ему противно и лениво становиться в строй, проверяться по форме одежды, записываться в журнал увольняемых, получать увольнительный билет и, следовательно, быть под контролем. Когда надо, он и сам решит проблему ухода за забор и время возвращения.
Вот рота топает на выход. Дежурный, вооруженный грозным оружием всех дежурных по ротам – палашом, ведет роту к главному входу представлять её дежурному по училищу.
Мичман Димитров по кликухе Вольдемар, Мотыль и Сарделькин стоит дневальным. Ну, не совсем так уж и стоит. Эта фигура в метр восемьдесят девять просто органически не может торчать у тумбочки. (Вообще, кто видел пятикурсника торчащим у тумбочки?) Вольдемар везде и нигде, поскольку он – коллективист. Сегодня он тоже пойдет с нами на танцы. После смены с вахты. Мы – одна компания, с которой приличным курсантам лучше не водиться: еще в историю влипнешь.
Но Сарделькин – не мы, у него крепкая лапа в Москве. Путь его прям и светел. А наш – на ТОФ и во мраке.
Пока же он напряженно готовится к сдаче вахты: курит в гальюне и травит анекдоты. Вернее – на пороге гальюна, поглядывая в коридор и пуская дым в гальюн. Он не теряет бдительности. Это издержки привитого ему на всю жизнь чувства дисциплинированности, а долбаков на флоте не любят. Все же пять лет системы даром не проходят!
(Потом, служа вместе с партизанами, – студентами вузов, всегда поражался их военной убогости! И для на чего держали эти военные кафедры? Это как ПВО – противовоздушная оборона – адекватная волосяному покрытию на женском половом органе: прикрывают, но не защищают!)
Звонит телефон.
Вольдемар, не торопясь, подходит к тумбочке и на подходе к аппарату громко орет:
– Дважды Герой Советского Союза!
И, поднимая трубку, уже обычным голосом:
– Дневальный по 25 роте мичман Димитров.
Затем его голос мгновенно меняется, в нем проскальзывают нотки интереса. – Мисс, а вы уверены, что ищите именно Альфреда Романтикова? Я что-то не помню такого в списках училища.
– Я ошибаюсь? Разве может целый пятикурсник ошибаться?
– Ах, теперь помочь найти?
– Девушка, вы думаете его можно найти?
