— Это он? — дрожащим голосом прошептала Таня.
— Мяу! Ур-мяу! — раздалось в тишине в ответ.
И тут в комнате материализовался огромный черный кот. Он подбежал к столу и, усевшись в красивую позу, вполне достойную булгаковского Бегемота, уставился на сестер. В полумраке, при свете свечей, он производил почти мистическое впечатление. Таня опасливо глядела на него, а Мария протянула коту, взяв со стола кусочек рыбы. Кот благосклонно мяукнул и, схватив рыбу, тут же принялся жадно ее уминать. На стене колыхалась его непомерно большая тень.
— А нас он не съест? — прошептала Таня, все еще с опаской косясь на странного гостя.
— Это как вести себя будем, — рассмеялась Мария.
— Ни фига себе домовой! — воскликнула Таня. — А Воланд к тебе случайно не заглядывает?
— Пока, к сожалению, не заходил, — вздохнула Мария. — Но быть может все!
Кот тем временем, изрядно наевшись, забрался к Марии на руки, свернулся и стал громко урчать.
— По-моему, это все-таки не домовенок, — с сомнением прошептала Таня, осторожно прикоснувшись рукой к лохматой черной шерсти. — Уж слишком похож на кота!
— Конечно. Это же Бандит. Причем самый настоящий Бандит! Имя вполне соответствует его натуре, хотя на вид он вальяжный. Ну, все они сейчас такие! Он заходит ко мне изредка в гости, когда собственные хозяева ему надоедают. — Мария потрепала кота по загривку и осторожно спустила на пол. — Ладно, Бандит, отвали! Сестричка тебя боится! — Она сунула желтоглазому черному зверю на прощание еще кусочек рыбы, и кот тут же исчез.
Сестры переглянулись и расхохотались.
— Ну вот, облом! — сказала Таня сквозь смех. — Никакой мистики! Обидно даже. А может, он все-таки заколдованный?
— Кто его знает, — ответила Мария. — Может, мы все заколдованные, только вот некому нас расколдовать…
Под утро, когда сестры наговорились вдоволь и Таня, окончательно развеселившись, заснула сладким сном, Мария поднялась на второй этаж, достала из шкафа аккуратно завернутую папку и извлекла из нее небольшой лист плотной бумаги. Поставила перед собой и долго смотрела на него. Это был портрет Алана — тот самый, который она нарисовала когда-то. На портрете он ничуть не изменился и словно живым взглядом смотрел сейчас на Марию…
Вдруг рука ее помимо воли зачем-то потянулась к телефону. Ведь это так просто — взять и набрать номер. Сказать — привет, как живешь? Звоню, мол, просто так, рассталась с очередным домом, с очередным любовником, переживаю за сестру, и мне немного грустно. Тянет пофилософствовать. А с кем это можно сделать лучше, чем с тобой? Ты ведь мудрый старый змей, посоветуй что-нибудь одинокой печальной душе, забежавшей передохнуть в печальный пустой дом. Этот дом полон прозрачных призраков пережитых предчувствий, памяти прошедшего, пройденных путей… Ты тоже призрак, вечный призрак моей мерцающей жизни, манящий меня в могильный мрак и открывающий мне немеркнущий мир…. Ах, как красиво звучит! Будто заклинание, или как мантра… Господи, неужели никогда не уйдет из памяти, из души образ прекрасного демона ночи?
