Судья никак на это не отреагировал. У него и без того хватало проблем, чтобы интересоваться достоинствами настоятелей монастыря Утренних Облаков. Он сказал:
— Я направляюсь в гримерную к актерам, а потому вас больше не задерживаю.
— Я тоже шел именно туда, господин, — почтительно ответил юноша. — Могу ли я проводить вас, ваша честь?
И он повел их за угол, в узкий коридор, где были двери по обе стороны.
— А что, комната госпожи Оуян где-то здесь поблизости? — поинтересовался судья.
— Немного туда дальше, — ответил Цзун. — Но я не рискнул бы входить туда в ее отсутствие. Медведь очень опасен.
— Она должна быть у себя, — сказал судья Ди. — Разве вы не видели ее, когда подошли ко мне?
— Разумеется, нет! — удивился поэт. — Откуда ей здесь взяться? Как раз перед тем, как подняться сюда, я беседовал с ней внизу в зале. Она и сейчас еще там.
Судья пристально посмотрел на юношу, потом на Дао Ганя. Его помощник с сомнением покачал головой. Его вытянутое лицо было озадаченным.
Цзун Ли постучал в дверь в конце коридора. Все трое вошли в большую неуютную комнату. Куань Лай и две женщины быстро встали из-за круглого столика и низкими поклонами приветствовали судью.
Куань представил госпожу Дин, хорошенькую девушку, ту самую, что исполняла роль богини Сиванму, правительницы Западного рая. Он сообщил, что ее основное ремесло — акробатические танцы и жонглирование. Безвкусно одетая женщина средних лет оказалась женой Куаня.
Судья Ди произнес несколько банальных фраз, похвалив представление. Хозяин труппы, казалось, был польщен, что такая высокопоставленная персона проявляет интерес к его актерам. Он никак не мог решить, следует ли пригласить судью присоединиться к ним, или же это будет выглядеть чрезмерной дерзостью. Судья Ди разрешил его сомнения: он присел к столу, не дожидаясь приглашения. Цзун Ли занял место напротив, поближе к кувшину из грубой керамики. Дао Гань встал за спинку стула, на который уселся его хозяин. Судья спросил:
— А где госпожа Оуян и Мо Модэ? Я хотел бы выразить и им свое восхищение. Мо — великолепный фехтовальщик, а от трюков госпожи Оуян с медведем у меня волосы встали дыбом!
Даже после этих ободряющих похвал хозяин труппы никак не мог расслабиться. Когда он наполнял судье чашу, руки его дрожали и вино пролилось. Он неуклюже опустился на стул и сказал:
— Очевидно, Мо Модэ отправился в кладовые, чтобы положить на прежнее место свой костюм. — Указав на груду скомканных, испачканных красной краской бумажных салфеток на туалетном столике, он добавил: — Похоже, он уже побывал здесь. Что же касается госпожи Оуян, то она обещала прийти сюда сразу после того, как накормит медведя.
