В тот же самый момент в горном ущелье на южной границе уезда Ханьюань, заслышав этот раскат грома, судья Ди поднял голову и сквозь завесу дождя с тревогой взглянул на темное, пронизываемое ветром небо.
Он вжался плотнее в стенку высокой повозки, которая остановилась под скалой, нависшей над дорогой. Утирая мокрое лицо, судья обратился к стоявшим перед ним двум возницам, закутанным в плетенные из соломы дождевые накидки.
— Раз уж нам сегодня не добраться до Ханьюаня, будет разумнее скоротать ночь прямо здесь, в повозке. Я полагаю, в ближайшем селении вам удастся раздобыть немного риса на ужин...
Старший возница плотнее обмотал голову куском промасленной ткани — края ее от сильного ветра выбились и хлопали, как крылья.
— Здесь оставаться небезопасно, господин! Уж мне-то хорошо известны эти осенние бури в горах. Это только начало. Скоро налетит настоящий ураган. Шквал ветра может снести нашу повозку в ущелье на той стороне дороги.
— Мы высоко в горах, — добавил второй возница. — На много ли[1] вокруг ни хижины, ни селения. Там, немного выше, есть старый монастырь, но вы, конечно, не пожелаете...
Сверкнула молния, озарив темные вершины гор. На какое-то мгновение взору судьи предстали высокие зубчатые скалы, обступившие дорогу с обеих сторон, и красная громада старого монастыря на склоне другой стороны ущелья. Раздался оглушительный раскат грома, и все опять потонуло во мраке.
Судья колебался. Он стоял, нахохлившись, упрятав длинную черную бороду в ворот промокшего дорожного платья. Наконец он принял решение.
— Отправляйтесь оба в монастырь, — отрывисто приказал он, — и сообщите, что судья здешнего уезда находится неподалеку и хотел бы остановиться у них на ночлег. Пусть пришлют десяток-полтора служек с крытыми паланкинами, чтобы доставить моих женщин и поклажу. — Пожилой возница хотел было что-то возразить, но судья рявкнул: — Пошевеливайтесь!
Возница понуро и безропотно пожал плечами, махнул своему товарищу, и они рысцой пустились вперед. Во тьме заплясали два пятнышка света, которые отбрасывали их фонари из промасленной бумаги.
Судья на ощупь двинулся вдоль стенки повозки к ступенькам. Он пробрался внутрь и поспешно задернул полог за спиной. Три его жены сидели на свернутых постелях, кутаясь в теплые дорожные плащи. В глубине повозки среди мешков и ящиков притулились служанки. С побелевшими от страха лицами, они тесно жались друг к другу при каждом ударе грома. Внутри было сухо, но холодный ветер пронизывал фургон, несмотря на толстую ткань, туго натянутую на каркас.
