— Сукин ты сын! — зарычал монах. — Тридцать монет! Вспоминай, ублюдок!
Дао Гань нахмурил брови, потом пожал плечами и сказал:
— Бесполезно. Вроде что-то рыбье, карп не карп, я не запомнил...
— Это же харчевня «Красный карп»! — в один голос воскликнули монах и хозяин игорного притона.
— Точно. Только я все равно понятия не имею, где это, — ответил Дао Гань.
Монах поднялся и взял Дао Ганя под руку.
— Идем-ка, братец! — сказал он. — Я знаю, где это место.
Дао Гань выдернул руку.
— Пять процентов от моей доли! — снизошел монах.
Дао Гань пошел к двери.
— Пятнадцать или ничего! — сказал он.
— Семь тебе и три мне! — заявил хозяин. — Вот и договорились. Иди с монахом и скажи им, что я лично гарантирую, что он знает свое дело! Ступайте!
Дао Гань и монах вышли из комнаты. Они отправились в бедняцкий квартал восточнее рыбного базара. Монах провел Дао Ганя в боковой переулочек и указал на дверь ветхой хибары.
— Входи первый, — хрипло прошептал он.
Дао Гань открыл дверь и сразу же облегченно вздохнул. Ма Жун все еще разговаривал с предводителем нищих. Кроме них в скудно обставленной комнате никого не было.
— Как дела, брат? — сердечно приветствовал Ма Жуна Дао Гань. — Вот это — тот самый человек, который нужен нашему хозяину!
Монах поклонился, заискивающе улыбаясь.
Ма Жун встал и вплотную подошел к нему. Оглядев его сверху донизу, он спросил:
— Зачем нашему хозяину понадобилась эта собачья голова?
— Он многое знает об убийстве в буддийском храме! — торопливо пояснил Дао Гань.
Монах попятился, но недостаточно быстро. Он не успел поднять рук, как Ма Жун точным ударом кулака, направленным в область сердца, свалил его навзничь.
Однако монах уже бывал в подобных переделках. Не пытаясь встать, он быстро метнул нож, целясь в горло Ма Жуну. Тот мгновенно присел, и нож с глухим звоном вонзился в дверной косяк. Ма Жун схватил табурет и обрушил его на голову приподнявшегося монаха. Табурет развалился, а монах остался лежать неподвижно.
Ма Жун размотал тонкую цепь, которую носил на поясе, перевернул монаха лицом вниз и связал ему руки за спиной. Дао Гань взволнованно произнес:
— Он не только может рассказать о Мао Юане и его племяннике, он еще член шайки, которая промышляет похищением людей!
Ма Жун усмехнулся:
— Прекрасная работа! — одобрительно сказал он. — Но как тебе удалось завести сюда этого мошенника? Я думал, что ты не знаешь, где эта харчевня.
— Я наплел ему какую-то ерунду, и он сам привел меня сюда, — с усмешкой в голосе сказал Дао Гань.
