Представьте себе, что подумают обо мне высшие власти, если я обвиню Ханя на основе столь невероятного рассказа. Они могут заявить, что если бы Хань действительно хотел обмануть меня, он состряпал бы басню поубедительнее. Все было очень хитро придумано — он рассказывает мне в присутствии своей дочери эту нелепую историю и демонстрирует кровоподтек, который, конечно же, сам себе и поставил! Понимаете, какой это опасный человек?
— Давайте подвергнем пытке этого жирного жулика! — сердито воскликнул Ма Жун.
— К сожалению, у нас нет никаких прямых доказательств, — возразил судья Ди. — Мы не можем допрашивать человека под пыткой, не имея против него твердых улик. А нам придется немало потрудиться, прежде чем мы найдем эти улики. Но я сделал вид, что понял его намек, — сказал ему, что подозреваю одного из гребцов. Надеюсь, Хань сделал вывод, что ему удалось меня запугать, и теперь он станет менее осторожным и совершит какой-нибудь опрометчивый поступок.
Советник Хун, который все это время внимательно слушал, спросил судью Ди:
— Вы, ваша честь, совершенно уверены, что никто не стоял рядом с вашим столом, когда вы разговаривали с Цветком Миндаля? Может, слуга или одна из куртизанок?
Судья Ди подумал и задумчиво произнес:
— Нет, Хун, я не сказал бы, что в этом уверен. По крайней мере, в отношении слуг. Единственное, в чем я уверен, что это не была куртизанка, потому что все пять были в поле моего зрения, прямо передо мной. А вот слуги... Всегда воспринимаешь их присутствие как нечто само собой разумеющееся...
— В таком случае, ваша честь, — заключил Хун, — я думаю, можно допустить возможность того, что Хань не лжет. Слуга мог услышать то, что сообщила танцовщица, но, ошибившись, подумать, что она обращается к Ханю. Цветок Миндаля стояла между вами, а находящийся сзади человек мог и не разглядеть, что Хань дремлет. Слуга должен быть соучастником того человека, что связан с заговором, о котором упомянула танцовщица, — он предупредил главаря, и тот убрал ненужную свидетельницу. Потом убийца должен был удостовериться, что Хань не передал предупреждение танцовщицы вашей чести, для чего он похитил его и пытался нагнать на него страху.
— Ты, пожалуй, прав, Хун, — сказал судья Ди и быстро добавил: — Хотя постой-ка! Слуга не мог ошибиться. Я хорошо помню, что Цветок Миндаля обратилась ко мне «ваша честь».
— Может быть, он не расслышал, — возразил Хун. — Он, наверное, сразу заспешил, услышав ее первую фразу, и того, что она сказала насчет вэйци, тоже не расслышал. Поэтому похититель Ханя и не упомянул о них.
