— А-а… Товарищ депутат, — узнала его девчушка. — Аж вот вы когда вернулись! А мама и тато не дождались вас. Маму немцы сожгли, а тату расстреляли в жандармерии. Я с Андрейкой убежала в лес. Но когда наши пришли, мы вернулись.
Шаблий присел на корточки, обнял девчушку и хлопца за плечи, погладил их по головам.
— Ты, значит, Андрейка? У меня есть сын Андрей. Сейчас он на фронте… А тебя как звать? — обратился он к девчушке.
— Оксаной.
— Я никогда вас не забуду, Андрейка и Оксана! Освободят наши Киев, заберу вас к себе. Будете у меня за сына и дочь. Согласны? — решительно произнес Шаблий, почувствовав и свою вину в том, что дети стали сиротами.
«Если бы я не заходил со своими побратимами по несчастью к их родителям, то, может, они и были бы живы? — подумал с болью он. Но тут же появилась другая мысль: — Нет, не я виноват в гибели их матери и отца. В этом повинны проклятые фашисты. Только они…»
— Ну так что, согласны? — повторил тихо свой вопрос Семен Кондратьевич. — Пусть будет у меня два сына Андрея и две дочери — Лида и Оксана.
Дети молча кивнули, прижались к нему.
Шаблий выпрямился, увидел, что их окружает гурьба босоногой, в плохонькой одежонке детворы. Подошли старики, женщины. Лица у всех изможденные, в морщинах. Казалось, люди пережили десятилетия каторги. И все же в глазах сверкали огоньки радости: вчера село освободила Красная Армия!
— Как-нибудь проживем, товарищ командующий, — услышал Шаблий и вздрогнул.
Перед ним стоял старик, который в сорок первом вел его через здешние леса и перелески в сторону фронта, а потом передал таким же надежным, как сам, людям. Те повели его дальше.
Шаблий обнял старика.
— Конечно, отец, будем жить…
Он кивнул водителю. Николай быстро принес несколько банок консервов, буханку хлеба, высыпал из вещмешка на расстеленную газету кусочки сахара, раздал детям.
— Спасибо, товарищ нарком, — поблагодарила Оксана.
— Не нарком, милая…
— Так немцы говорили, когда охотились за вами.
— Вон оно что, — сдержанно улыбнулся Шаблий.
— А разве это не правда?
— Не правда, Оксанка. Никогда не верь ни одному слову врага…
Переговорив с сельчанами, Семен Кондратьевич сел в машину.
Когда «эмка» отъехала от села, он обратился к шоферу и радисту:
— Скажите, хлопцы! Сколько таких вот стариков, женщин, старух, сколько таких вот подростков помогали партизанам? Тысячи тысяч!.. А кто эти люди для командования фронта, руководителей партизанского движения?
— Партизаны, хотя и без винтовок! — ответил шофер.
