Генерал Ватутин был хмур. Его тактика в больших битвах — маневр и удар — не сработала. Не утешало и то, что не получилось и у Манштейна здесь, на букринском изгибе Днепра, как и прошлой зимой на Дону, а в июле под Белгородом, первым ударом и всеми силами осуществить свой «срез серпом».
«Танки не в своей стихии, — подумал Ватутин, следя в стереотрубу за боем. — На разных участках битвы этих танков по шесть — девять. Капля в море. Развернуться же большим силам негде».
Это было одной из причин неудач на Букринском плацдарме. Сокрушала оборону немцев и авиация. Десятки самолетов почти беспрерывно висели в воздухе, поддерживая атаку пехотинцев. Но и авиации не удавалось поставить точку над «i» в битве на земле. Последнее слово было за танками и пехотой. Однако завершающего удара на Букринском плацдарме пехота не могла нанести немцам без большой массы танков, которые вышли бы на рубеж Медведивка — Лазирцы — Грушивка. А с этого рубежа танкам уже можно было стартовать к Мироновке, Ржищеву, Василькову, Фастову и дальше на Киев.
Ватутин повернулся к своему адъютанту:
— Передай Москаленко, Рыбалко и Трофименко: наступлению отбой! — И совсем тихо добавил: — А то они, как и их солдаты, будут биться до конца… Я хочу побыть один.
— Есть, товарищ генерал! — козырнул адъютант.
Ватутин шел по траншее к своему бронетранспортеру. Его сопровождал ординарец, двадцатилетний Митя, всегда, словно тень Николая Федоровича, находившийся рядом.
Командующий будто не замечал офицеров и солдат с закопченными лицами, перебинтованными головами и руками, отвечал на их приветствия механически, иногда вскидывал руку к козырьку фуражки, иногда просто кивал.
Со стен траншеи сыпался песок — только что закончился налет вражеской авиации. Бревенчатые и глиняные стены в некоторых местах были красными от крови. Она запеклась, не успев впитаться в землю, в древесину.
У командования фронтом была надежда, что 3-я и 5-я воздушно-десантные бригады, которые посылались в тыл противника соседним Вторым Украинским фронтом, быстро перережут главные коммуникации противника, развернут боевые действия и тем самым будут способствовать продвижению войск 27-й и 40-й армий вглубь Правобережья.
К сожалению, десантная операция, начатая соседним фронтом, не принесла желаемых результатов.
Ватутину вспомнились молодые годы. Когда он был курсантом в Полтавской войсковой школе, к ним не раз приезжал Михаил Васильевич Фрунзе. Напутствовал он курсантов и во время отправки на Крымский фронт. А потом приезжал во время боев с кулацкими бандами. Под Решетиловкой Фрунзе был ранен.
