Империи Чавери и Газаргас (Императорский род которой неустанно повторял, что ведет свой род от великого короля древности — Газрангана), так же имевшие общую границу с Дарнасом, просто не имели хоть сколько-то соотносительной военной мощью.
Что же до оставшихся трех империй, то они были слишком удалены от Дарнаса, чтобы интересоваться им на тот момент.
Теперь же все, кроме Ласкана, поджимали хвосты и испуганно скулили, видя то, как неограниченными темпами растет сила их северного соседа.
— Регент-мать, — глубоко поклонился кавалерист. — донесение с фронта.
Женщина с белоснежными, как снег, волосами, сидела на белоснежном троне и гладила мальчишку, с точно такими же — белоснежными волосами.
Флаг Ласкана издревле считался одним из самых противоречивых и необычных. Белое полотно, на котором, серебристыми нитями, было вышито лишь несколько узоров, складывающихся символом весеннего равноденствия.
Мальчик, игравшийся оловянными солдатиками у подножия трона, не обращал ровно никакого внимания на происходящее. Трехлетнее дитя было слишком поглощено своей игрой, чтобы отвлекаться на такие незначительные изменения в белоснежном зале, как появление еще пахнущего порохом капитана кавалерии.
— «Трехлетний принц, который даже говорить не умеет», — кавалерист смотрел на мальчишку, сталкивающего двух солдатиков и что-то бормотавшего себе под нос. — «Ходят слухи, что Безумный Генерал в этом возрасте уже тренировался так, что оторопь брала даже бывалых вояк баронства Лидус… Ох, мой Император, на кого вы нас оставили».
— Поднимитесь, капитан Секия, — властно взмахнула рукой Императрица.
Она была красива.
Пусть все трудности и перипетии последних веков проложили на её узком, резко очерченном, как у скульптуры, лице глубокие морщины. Пусть в белых волосах появились серые пряди. Пусть пальцы стали узловаты, а узкая талия слегка оплыла. Но она все еще была одной из самых прекрасных женщин Семи Империй.
— Регент-мать, — повторила она, продолжая трепать волосы сыну. — Когда-то ко мне обращали «моя Императрица» или «Ваше Императорское Величество». Теперь же я — просто регент. Которая, вскоре, отдаст бразды правлению своему сыну.
Капитан Секия, будучи не только поверенным правительницы, но и связующим звеном между регентом и начальником службы внешних дел (читай — гнезда шпионов и убийц, состоящих на службе у короны), прекрасно умел сохранять выдержку и каменное лицо в любых ситуациях.
Но в душе, видя беспомощного мальчишку, которому еще даже оружия в руки не дали, он сомневался в том, к чему приведет такое воспитание.
