Спустя несколько минут он отыскал весьма солидный и современный сейф по левую руку от окна, замаскированный под обычную тумбочку. Виктор тщательно порылся на столе и в столе в поисках ключей, но Олег Иванович, видимо, был не так прост. Что ж, для первого раза информации оказалось более чем достаточно. Виктор решил не искушать судьбу настойчивостью, поэтому все положил так, как было.
«А ключики эти мы разъясним!», — пообещал он себе с ощущением близкой добычи. Если есть сейфы, значит, это кому-нибудь нужно!
На следующий день Виктор впервые за несколько месяцев позвонил матери. Наталья Павловна удивилась:
— Надо же, сынок сподобился узнать, не скопытилась ли мамаша за это время!
— Кончай, мать. Мы с тобой всегда плохо понимали друг друга, но это не значит, что я последняя сволочь. Как жизнь?
— Живу, как на карачках ползу. Давление скачет. Алкоголик опять в больнице. Думаю, оттуда его на погост оправят точно. Циррозник хренов!
— Квартирка-то на тебя останется?
— Ага, подарю я ее, что ли, кому? Ты ж меня из дома выгнал, где мне жить прикажешь?
Виктор поморщился:
— Никто тебя не выгонял, не трынди, поняла? Ладно, не об этом речь. Я у тебя спросить хотел кое о чем. Помнишь Оксанку, с которой мы когда-то гуляли? Она из соседнего дома.
— Ну, помню, — в голосе матери слышался сарказм.
— Знаешь, что с ней, где она?
— Скурвилась Оксанка твоя. Проститутка конченая. Говорят, чуть не посадили ее года два назад за то, что других девок соблазняла к блядству за деньги.
— Живет там же?
— А где же еще? Мамку свою схоронила в прошлом году. Видела ее — клейма ставить негде. А тебе она зачем? Это же курва гнилая до костей!
— Так, интересно просто. Вспомнил на досуге.
— Как вспомнил, так и забудь!
В свое время почти всех девушек, которые посещали Виктора, мать называла или «шкурами», или «прошмандовками», или «шалавами», или «кобылицами». В зависимости от настроения. Она полагала, видимо, что другие, «достойные», не прельстятся таким упрямым насмешником, как ее сын. «Девушки любят уважение, а ты даже матери хамишь», — говорила Наташа.
Спорить с ней Виктор не считал нужным. Некоторые его подруги знали о характере их отношений и не пугались неожиданных скандалов, на которые Наталья Павловна была горазда. Например, бойкая Оксана, знавшая Виктора с детского сада, даже не боялась огрызаться, если та, подвыпив, пыталась ее учить жизни.
Особь другого пола Виктор не считал загадочной «терра инкогнита»[10], которая могла одарить любопытного исследователя невероятными переживаниями. Не искал идеала с определенными чертами лица и телосложением, хотя и ценил девичью красоту и не был равнодушен к ней. Просто какое-то время брезгливо держал оборону от домогательств подружек близкого круга, чутьем угадывая в себе неспособность отстоять свободу и независимость после того, как будут сорваны все печати, а основное лакомство будет распробовано и гормоны не оставят ему выбора.
