Виктор напрягся, ожидая продолжения. Перемена в старике была так разительна, что хотелось встать и уйти. Рука, ухватившая его, чуть дрожала.
— Все мы черви. Это правда, — Олег Иванович почти шептал ему в ухо едким духом нечистого рта. — Кто-то подлиннее, кто-то покороче… И каждому отмеряно по трудам его. Каждому! И каждый стремится к чему-то большему… Грешен, грешен! Стремлюсь. Но не возношусь. И никогда не возносился. Понимаете? Важны лишь приличия. Так сказать, общая незыблемая гармония бытия. Вы согласны?
— С чем? — потешался Виктор, догадывавшийся уже, в чем дело, но все еще не веривший, что старик выбрал для такого щекотливого разговора день празднования очередной годовщины их с Викторией Павловной свадьбы.
— С гармонией!
— Да, гармония, конечно, очень важна в жизни.
— Так вот в последнее время стала очевидной нехватка этой гармонии, мой дорогой. Этакий разлад. Вы молоды, знаете этот мир лучше меня… Воленс-ноленс[4] вручаю вам скорбную привилегию быть проводником старика в этом мире.
— Старика с потребностями?
Олег Иванович обернулся и вперился в него глазами.
— Именно. Не нахожу в этом ничего предосудительного, однако все должно быть сотте il faut[5]. Зачем соблазнять невежественные умы на кривотолки?
— Как я понимаю, досуг с Викторией Павловной кажется вам несколько пресноватым? — первым подступил ближе к делу Виктор.
— Она святая женщина. Святая! Совершенное существо высшего порядка, на которую не должна пасть никакая тень!
— Боже упаси! — поднял руки племянник в притворном жесте полной капитуляции.
— Только мысль о ней останавливает меня… Останавливала. Но я мужчина. Старый, однако ж…
— Вам найти проститутку? — вбил Виктор твердый гвоздь догадки в самую макушку старика.
Олег Иванович как-то плотоядно скривился и зачем-то потер свои ручки.
— Вы на удивление проницательны, молодой человек. Но я вынужден остеречь вас в дальнейшем от такого прямодушия. Сотте il faut, мой дорогой! Мы пока одной ногой в варварской Азии. Если в Амстердаме пенсионер имеет право на… некоторые услуги со стороны жриц любви, то у нас это, сами понимаете, мой милый…
Старый селадон[6], казалось, весь ожил, словно его хорошенько разогрели в парной.
— Отлично, прибегнем к старику Эзопу. Скажем так: вы увлеклись бабочками. Где-то тут я видел… — Виктор встал, обошел шкафы и вытащил книгу. — Лепидоптерология![7] Таково название вашего нового… хобби. Однако какой вы разносторонний человек, Олег Иванович.
