Младшей племяннице Веронике было всего пять лет, когда он уезжал за границу, а вернувшись, попал как раз на празднование десятилетия. Эту вертлявую и не по-детски хитрую девчушку он ценил, находя в ней некое отражение самого себя. Потому незаметно сблизился с семьей Лени. Ира, несмотря на ее помощь, ему не нравилась. Она принимала Виктора всегда сдержанно и ловко парировала все скрытые и явные насмешки, которые тот привычно направлял на кузена. Ира как будто разглядела в двоюродном брате мужа что-то такое, чего не замечали другие. Она не заговаривала ни о деньгах (немалых, кстати), ни о тех проблемах, которых Виктор избежал благодаря ей. Он даже не находил в ней пытливого интереса к его приключениям. Пустота. Вакуум. При жене кузена он чувствовал себя скованно и не решался что-то рассказывать. Потому что Ира знала все.
Несмотря на то, что кузена презирал за слабоволие и непрактичность, тот факт, что жена крутит им, как хочет, раздражал Виктора до невозможности. К тому же он был в курсе того, как тяжело далась старшим Заботиным необходимость принять эту Иру, взявшуюся непонятно откуда…
Ира, Ирочка, Ириша… Леня, казалось, не мог говорить ни о ком и ни о чем, не упомянув жену.
И в какой-то момент Виктор понял, как бесит его это имя. Особенно после неловкого момента на праздновании десятилетия Вероники в квартире старших Заботиных. Выпив лишнего, Виктор сказал что-то резко-насмешливое о Лене. Ира прервала его и ответила точно таким же насмешливым тоном, словно дразнила:
— Покой, умиротворение и чистую совесть, Витя, некоторые производят самостоятельно в домашних условиях. Ингредиенты для этого используют самые простые — немножко равнодушия, хорошую жменю себялюбия, чуток гордыни, щепотку эгоизма, капельку нездоровой черствости и изрядную долю лицедейства. Лицедейство позволяет менять маски и вносить в чуть кисловатый букет жизни сладкую нотку издевательства над окружающими. Кое-кто смакует каждую чашу этого «вина» с чувством человека, осознающего свою несомненную избранность. Но похмелье после этого, Витя, бывает очень тяжелым.
Наступила тяжелая, гнетущая пауза, во время которой Виктор вдруг с ясностью осознал, насколько ненавидит эту умную женщину. Она только что описала его личный секрет спасения от скуки жизни.
Бежать легко. Для него бег всегда был желаннее простой ходьбы. И в работе, и в жизни. Скорее, скорее, всегда скорее…
В ногах упругая, неиссякаемая сила. Он чувствовал ее и наслаждался. Валентина отстала, как всегда, на первых же минутах, не в силах придерживаться его ритма. Но она упрямая, догонит.
