– Но ведь теперь это преступление, не так ли? – спросила Роуз.
– Все так.
– Вот чего я не понимаю, – сказала Роуз, – чем так плоха Библия?
– Библия была переведена с латыни на английский всего тридцать лет назад. Тогда ее смогли прочесть простолюдины.
– Ну и что? Чем это плохо?
– Если они могут ее прочесть, значит, могут обсудить или оспорить. У папы больше не осталось права последнего слова. А власть папы нельзя ставить под сомнение. И королевы Марии – тоже. Она настроена на уничтожение подобных вольностей. Эдвард Куртене предоставил ей список подозреваемых протестантов. В окружении принцессы Елизаветы таких несколько.
Фрэнни! Фрэнни была протестанткой. Когда Роуз научила ее читать, та сказала, что больше всего на свете хочет скопить денег и купить Библию.
– А костры? О чем это, Джейн?
– Они не собираются просто запирать этих людей в Тауэре. Они сожгут протестантов на костре.
– И он шептал все это на ухо королеве? – спросила Роуз.
Джейн кивнула:
– Я бы сказала, грубо ее добивался. – И тут Джейн хрипло рассмеялась. – Мне пора.
Роуз тяжело опустилась на ступеньки, ведущие к башне. Отец предупреждал. Ее голова абсолютно точно кружилась от страха и шока. Она сильно зажмурилась, пытаясь отогнать от себя образ Фрэнни, привязанной к столбу. Как искры вокруг нее превращаются в костер. Потом в голове появился еще один образ: контрабандисты, которых они называли койотами, кружащие вокруг Марисоль. И офицеры иммиграционной и таможенной полиции, о которых им рассказал Сэм Голд. Пока Марисоль не получила документы, она была в опасности. Если агенты схватят ее, то отправят в следственный изолятор. Роуз никогда в жизни не чувствовала себя такой разбитой. Она нужна в двух местах одновременно. В доме бабушки в XXI веке, где надо помочь Марисоль, и в Хэтфилде, чтобы предупредить Фрэнни. А еще оставался отец – ему тоже грозит опасность?
– О, папа, – вздохнула она.
И дотронулась до того места, где висел медальон. Роуз чуть не стошнило, когда она подумала, что тот на шее королевы Марии. Если королева откроет его и увидит фотографии, для Роуз все будет кончено. Их назовут колдовством. Здесь жгут ведьм, так ведь?
Глава 17. Не бывает света без тьмы
А затем Роуз вернулась, в халате и пушистых тапочках.
Действительно, она оказалась на том же месте, где стояла, когда ушла: перед саженцем дамасской розы. Она наклонила голову в одну сторону, чтобы изучить цветок более тщательно. Неужели тот слегка обвис? Что-то неуловимо изменилось. Тревога прокралась в сердце Роуз. Как изменения могли произойти так быстро? Ее ведь не было всего минуту или две – обычная продолжительность ее путешествий во времени. В эпоху Тюдоров могли пройти месяцы или годы в шестнадцатом веке, тогда как в ее родном – лишь минута или даже секунда. Роуз не брала с собой айфон, но вспомнила, что было 12:01 ночи, когда она на цыпочках спускалась из спальни, 12:01 самой долгой ночи и самого короткого дня в году. Но в оранжерее не было часов. Ближайшие – в библиотеке, где они с бабушкой и Марисоль сидели некоторое время ранее.
