– Масляный кризис, – повторила Сара, пока Джейн Дормер спускалась по лестнице.
– Ах да, конечно.
– Как ты могла забыть, Роуз?
Действительно, за неделю до коронации все пошло кувырком. Были даже разговоры об отсрочке события. Для коронации использовались святые масла, освященные королевскими церковниками. Но Мария подозрительно относилась к маслу потому, что эти церковники были протестантами, а она – католичкой. Мария не могла смириться с мыслью, что у нее на голове такое нечистое масло. «Еретический елей», как она его называла. Поэтому они послали в Брюссель за епископом с настоящим святым маслом. До тех пор пока оно не прибыло, все, как сказала бы бабушка Роуз, сидели как на иголках.
– Она идет… Она идет!
Голос Сары кипел от волнения. Роуз тоже была сама не своя. Сначала прибыли семьи министров, затем – принцесса Елизавета.
– Вот она, – прошептала Роуз Саре и схватила за локоть.
– Надеюсь, принцесса не доставит неприятностей.
– Почему ты так говоришь, Сара?
– Ты ведь знаешь, какая она. Ходят слухи, что Елизавета не ходит на мессы.
«Какая разница?» – хотела сказать Роуз, но сдержалась. И Сара была права: у королевы везде шпионы, которые всех проверяют. Но раз Елизавета здесь, значит, и Фрэнни тоже может быть. Но важнее всего то, что и отец должен был прийти на это великое событие. В конце концов, он являлся придворным золотых дел мастером, и ходили разговоры, что многих министров, скорее всего, наградят медалями и орденами отличия.
Роуз и Сара стояли у перил хоров. Сами хоры были удобным местом для наблюдения, там было по меньшей мере пятьдесят человек. Они смотрели, как двое мужчин в зеленом и белом – цветах Тюдорского двора – подводили Марию к каждому углу возвышенной платформы, чтобы все смогли увидеть ее, прежде чем та поднимется на несколько ступенек к коронационному трону. Зазвучали трубы придворных музыкантов.
Епископ Гардинер, который нынче стал лордом-канцлером двора Марии, начал речь:
– Господа, здесь присутствует ее величество королева Мария, полноправная и несомненная наследница престола по законам Божьим и человека в золотом венце…
Он еще о чем-то щебетал, пока Роуз изучала публику внизу, ища хоть кого-то, похожего на отца. Принцесса Елизавета, судя по всему, слегка скучала, но каким-то образом умудрялась улыбаться глазами – полуулыбкой, совершенно неискренней, в которой была задействована только часть лица – глаза, но не рот. Вот как поступала Елизавета: смотрела на все с улыбкой!
