При виде меня глаза его наполнились слезами, и срывающимся голосом, упав на колени и воздев руки к потолку, он буквально проорал:
— Ну наконец-то! Наконец-то закончится этот ад!
— Сергей Юрьевич, держите себя в руках, — поправляя очки-четвертинки (я, кстати, впервые такие видел), произнёс Кхан. — Вот передадите дела, и тогда будете вольны как ветер. Кстати, — ректор перевёл взгляд на меня, — будьте знакомы, наш преподаватель трудовой магии Сергей Юрьевич Глушаков. А вы?
— Эм… Ширяев… Павел Алексеевич…
— Земляк?! — Глушаков в едином порыве, как на крыльях, пролетел над полом и, упав мне на грудь, разрыдался.
— Магистр! — пискнула, глядя огромными глазами на сюрреалистичную картину, Марна. — Вы всё не так поняли! Это не новый преподаватель, это действительно студент, просто в отделе регистрации не учли, что в его мире удвоенный временной поток, и ему сейчас не семнадцать, а тридцать четыре.
Выпалив всё это скороговоркой, она виновато покосилась на трудовика, а тот, как громом поражённый, отстранился, с неверием глядя то на меня, то на ректора.
— Так это не шутка была? — тон Кхана потерял добрую половину теплоты. — И почему же ты сразу не сказала? Видишь вот, зря обнадёжил Сергея Юрьевича.
— Простите, — старший преподаватель поникла, стараясь не встречаться с трудовиком взглядом. А Глушаков, медленно поднявшись на ноги, зачем-то поправил на мне майку и, утерев кулаком набежавшие слёзы, побрёл к двери, шаркая тапочками.
Уже на выходе, протяжно и страдальчески вздохнув, он грустно спросил:
— Ты хоть водку-то пьёшь?
— Пью, — покаянно вздохнув в ответ, признался я.
— Ну хоть что-то, — всё так же печально ответил трудовик и тихо прикрыл за собой дверь.
— Нехорошо получилось, — после недолгого молчания заметил ректор. Снова, в задумчивости, огладил бороду. Сделав пасс рукой, буквально выхватил из пустоты увеличившийся до гигантских размеров книжный том и, раскрыв его, принялся быстро листать.
— Устав академии, — шёпотом прояснила ситуацию Марна.
Хмыкнув, я окинул взглядом талмуд размером в развороте с А2, а то и больше. Однако, на все случаи жизни книжка, не меньше. А ректор, отлистав страниц сто, убрал устав обратно куда-то и с сожалением в голосе заявил:
— Нет, исключений нет. Надо учить. И прецеденты, насколько помню, были, правда, те случаи не настолько… — он покачал головой, — тяжёлые, я бы сказал.
— Да что вы по внешнему виду все, — опять обиделся я. — Мне побриться, помыться, одеться нормально, а за полгода физо я и жирок лишний сгоню, не узнаете.
