– С какой стати? – Вулф явно терял терпение. – К чему эта спешка? У вас еще уйма времени. Раньше восьми я не обедаю. Не бойтесь, здесь вы в безопасности, у меня в кабинете смерть вас не настигнет. Соберитесь с мыслями и рассказывайте все по порядку. Только предупреждаю: мы запишем ваш рассказ, а вы потом поставите подпись.
– Нет! – энергично возразил Макнейр. – Никаких записей. И я не хочу, чтобы этот человек слышал, что я скажу.
– Тогда и я не буду вас слушать. – Вулф показал в мою сторону большим пальцем. – Это мистер Гудвин, мой помощник. Я ему доверяю так же, как себе. К тому же он в равной мере благоразумен и смел.
Макнейр посмотрел на меня:
– Но он слишком молод. И я его не знаю.
– Как вам угодно, – пожал плечами Вулф. – Уговаривать не буду.
– Знаю, что не будете, но деваться мне некуда. Ладно. Только не надо ничего записывать.
– Могу пойти на уступку, – предложил Вулф. – Пусть мистер Гудвин все-таки запишет, а потом мы посмотрим и, если нужно, уничтожим запись.
Макнейр наконец отцепился от стола и растерянно поглядел на нас. В другое время я пожалел бы его. Куда ему, да еще в таком состоянии, тягаться с Вулфом? Макнейр уселся поглубже, сложил руки на груди, тут же опустил их, потом схватился за подлокотники кресла и наконец заговорил отрывистыми фразами:
– Я должен рассказать о себе. Иначе вы мне не поверите. Я ведь столько натворил. Я родился в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году в Кэмфирте в Шотландии. Мои родители были людьми небогатыми. В школе я не очень-то успевал, да и здоровьем не отличался. Нет, ничего такого, просто хилый был. В один прекрасный день вообразил, будто у меня способности к рисованию. И когда мне исполнилось двадцать два, я махнул в Париж изучать искусство. Рисовать я любил, много работал. Ничего гениального, конечно, не создал – так, понемногу марал бумагу да деньги тратил. Когда отец с матерью умерли, у нас с сестрой уж ничего не осталось… Ну, до этого я еще дойду. – Он умолк и потер пальцами виски. – Голова прямо раскалывается.
– Успокойтесь, – посоветовал Вулф, – сейчас все пройдет. Вам давно надо было выговориться перед кем-нибудь.
– Да, но мне не надо было делать то, что я делал. Я и сейчас не могу открыться до конца. Но кое-что скажу. Может, я действительно сошел с ума. Может, просто потерял самообладание. А может, я сейчас потеряю все, что берег с таким трудом все эти мучительные годы. Не знаю, ничего не знаю. Но у меня нет другого выхода. Я должен передать вам красную шкатулку, и тогда вы все поймете. В Париже у меня было много знакомых. Среди них была и молодая американка Энн Крэндолл. В тысяча девятьсот тринадцатом году я женился на ней, у нас родилась дочь. Вскоре обеих не стало. Жена умерла при родах в пятнадцатом, второго апреля, а через два года я потерял и дочь. – Макнейр умолк, взглянул на Вулфа и страдальчески воскликнул: – У вас когда-нибудь была дочь?!
