Лоуренс Барстоу нисколько не походил на сестру, хотя в нем и проглядывали черты матери. Он был хорошо сложен и излучал самоуверенность, соответствующую его образу жизни. Черты лица были приятные, правильные, но совершенно непримечательные. Я перевидал сотни подобных ему в ресторанах рядом с Уолл-стрит и на Сороковых улицах. При взгляде на собеседника он немного отводил глаза, но я пришел к выводу, что, возможно, эта привычка приобретена в полетах. Глаза у него были серыми, как у матери, но в них не читалось ее железное самообладание.
Мануэль Кимболл являл собой совершенно иной тип. Он был смуглым, с весьма складной фигурой, хотя и небольшого роста. Его черные волосы были зачесаны назад, а взгляд его черных же беспокойных глаз так и шнырял по нам и, казалось, находил хоть какое-то удовлетворение или отдых лишь на Саре Барстоу. Он меня нервировал и, как мне показалось, немного действовал на нервы и мисс Барстоу. Видимо, он не знал – и не должен был знать, – какую роль я играю в семейном кризисе. Утром Сара сообщила мне, что близости между Кимболлами и Барстоу никогда не было. Единственное, что объединяло их, – это соседство их летних резиденций и то обстоятельство, что Мануэль, опытный пилот-любитель, взялся обучать Ларри Барстоу летному делу, у Ларри возник интерес к конструированию самолетов. Сама Сара Барстоу пересекалась с Мануэлем Кимболлом прошлым летом два-три раза, а в основном видела его только в обществе брата. Кимболлы были приезжие. Поместье в двух милях к югу они купили лишь три года назад. Э. Д. Кимболла, отца Мануэля, Барстоу знали шапочно, по случайным и довольно редким встречам на крупных светских приемах или общественных собраниях. Мать Мануэля давно умерла, насколько поняла мисс Барстоу. Она не помнила, чтобы ее отец и Мануэль Кимболл обменялись больше чем парой слов, за исключением одного дня прошлым летом, когда Ларри привел Мануэля к Барстоу, чтобы разрешить спор теннисной партией, и они с отцом выступали в роли арбитра и судьи на линии.
Несмотря на все это, Мануэль Кимболл вызывал у меня интерес. В любом случае он был одним из четверки. Еще он выглядел иностранцем, его имя забавно сочеталось с фамилией, и он меня нервировал.
Разговор за обедом велся в основном о самолетах. Сара Барстоу всячески поддерживала тему, не допуская долгих пауз, а раз или два, когда ее брат спрашивал о делах ей более близких, она довольно грубо уходила от ответа. Я просто ел. Когда мисс Барстоу наконец отодвинула стул, случайно толкнув спинкой Смолла в живот, мы все встали. Едва ли не впервые Ларри Барстоу обратился ко мне. По кое-каким намекам я понял: он склонялся к мысли, что я вполне мог бы поесть где-нибудь в другом месте.
