– Замечательно. Первый легко задать, но, быть может, ответить на него сложно. Возможно, придется подумать и много чего припомнить. Из всех людей вы, пожалуй, как никто другой, способны на него ответить. Кто хотел – или мог бы хотеть – убить Питера Оливера Барстоу? Кто затаил на него обиду – недавнюю или же очень старую? Что за враги у него были? Кто его ненавидел?
– Это не вопрос. Это четыре вопроса.
– Ну… тогда я попробую увязать их вместе.
– В этом нет необходимости. – Хладнокровие не покинуло волю. – На них все можно ответить зараз. Это я.
Я уставился на нее. Ее дочь встала рядом с ней и положила ей руку на плечо:
– Мама! Ты же обещала мне…
– Ну-ну, Сара. – Миссис Барстоу похлопала ее по руке. – Ты не разрешила встретиться со мной тем, другим, за что я тебе благодарна. Но если уж мистеру Гудвину выпало задавать мне вопросы, то он должен получить и ответы. Помнишь, как говаривал твой отец? Не устраивай засаду на правду.
Миссис Барстоу обратилась ко мне:
– Мистер Гудвин! Прошу вас!
– Чушь! – Серые глаза миссис Барстоу сверкали. – Я в состоянии защититься сама. И не хуже, чем это могла бы сделать ты, Сара. Мистер Гудвин, я ответила на ваш первый вопрос. Второй?
– Не торопите меня, миссис Барстоу. – Я понял, стоит мне лишь притвориться, будто Сары Барстоу здесь нет, и Старые Серые Глаза будут со мной заодно. – Я еще не закончил с первым. Ведь могут быть и другие, может, вы были не единственной.
– Другие, кто хотел бы убить моего мужа? – Она впервые настолько расслабилась, что губы дернулись в подобии улыбки. – Нет. Это невозможно. Мой муж был добропорядочным, благочестивым, милосердным и всеми любимым. Я понимаю, чего вы хотели бы от меня, мистер Гудвин: оглянуться назад на все эти годы, счастливые и скорбные, и выбрать для вас из воспоминаний жестокую несправедливость или зловещую угрозу. Уверяю вас, такого не найдется. На свете нет ни одного человека, кому мой муж причинил какое-либо зло. У него не было врагов. Ни мужчин, ни женщин. И мне он не делал зла. Мой ответ на ваш вопрос был прямым и честным и облегчил мне душу, но, поскольку вы еще так молоды, почти что мальчик, он, по-видимому, шокировал вас, как шокировал мою дочь. Я объяснила бы свой ответ, если бы могла. Я совершенно не желаю вводить вас в заблуждение. И не желаю причинять боль своей дочери. Когда Господь принудил меня отказаться от моей власти, Он не остановился на этом. Если вы, волею случая, понимаете Его, то поймете и мой ответ.
